Николай Ашукин - Брюсов
Брюсов был реформистом стиха на протяжении всей своей поэтической деятельности. Он не оставил без ответа ни одно явление современных достижений в области стиховой формы. И тем не менее — во всех самых революционных шагах он вскрывает своей теорией органическую закономерность литературной традиции. Несмотря на то, что теоретические взгляды Брюсова несомненно эволюционировали и второе издание его курса представляет собой нечто принципиально новое по сравнению с первым [261], — все же основные линии его труда сохранены в прежней форме (Томашевский Б. О стихе. М.: Прибой, 1929. С. 321—324).
ЭДГАР ПО. ПОЛНОЕ СОБРАНИЕ ПОЭМ И СТИХОТВОРЕНИЙ. Перевод и предисловие Валерия Брюсова с критико-библиографическим комментарием [262]. М.; Л.: Всемирная литература, 1924.
Причины, побудившие меня приняться за этот труд, — перевод лирических стихов Эдгара По, — я считаю достаточно важными. Лирика Эдгара По — одно из замечательнейших явлений в мировой поэзии. Исключительно своеобразная сама по себе, заключающая в себе ряд созданий, которые должны быть признаны классическими образцами словесного искусства, она в то же время — источник весьма многих течений в позднейшей литературе. Круг идей, вложенных в поэмы Эдгара По, и многие его технические приемы были позднее широко разработаны и использованы поэтами конца XIX века, английскими, французскими, немецкими, русскими и др., и правильно оценивать их произведения невозможно без ближайшего знакомства с одним из основных первоисточников [263]. Между тем до сих пор в русской литературе не только не существовало удовлетворительного перевода поэм Эдгара По, но напечатанные переводы — за исключением не более, как двух-трех — дают совершенно превратное представление о его поэзии, что особенно должно сказать о переводах К. Бальмонта (Из предисловия переводчика).
Первые произведения Э. По были напечатаны еще при жизни Пушкина, а первые переводы Э. По на наш язык стали появляться в конце восьмидесятых годов <…>
Брюсов, один из основателей русского символизма и, несомненно, наиболее крупный представитель этого течения в славянской группе языков, положил всю свою жизнь на работу над русской версией По. Собрание (кодекс) Брюсова включает почти все произведения По, написанные в стихах (нет трагедии «Полициан», и об этом стоит пожалеть), и по полноте своей оставляет далеко за собой все переводные сборники стихов американского поэта как наши, так и иноязычные. <…>
Брюсов давно стал выступать как переводчик, метод его, как переводчика, достаточно хорошо известен: в данной книге мы имеем перед собой все свойства брюсовского перевода, а именно: тщательность в намечании общего плана работы, попытку сохранить наиболее важные, по мнению переводчика, детали техники и большую осторожность в согласовании синтаксического построения подлинника с требованиями русской речи.
Конечно, при таких высоких требованиях не все они и не всегда могли осуществиться одновременно. Не всегда Брюсову удавалось сохранить капризные переходы английского трехдольника, не везде Брюсов находил точное определение наиболее важного приема: в балладе «Падение Дома Эшеров» он сохранил всюду хореический ритм, хотя вторая половина баллады у По написана амфибрахием <…>, в «Вороне» (огромная работа Брюсова, потребовавшая четырех переводов этой поэмы, тянется через всю жизнь нашего поэта и вряд ли ее можно считать завершенной автором) местами звуковой характер группированных Э. По слов определяет все построение – Брюсов переводит самые слова, т. е. звуковую метафору обращает в метафору смысловую и таким образом отклоняется и от прямого (семантического) смысла подлинника, и от его морфологического оправдания. Но все это, конечно, детали, которые теряются в общем. Мы можем гордиться, что такой колоссальный по сложности груд был завершен в наше время нашим современником и тем, что издателем его было наше государство (Аксенов И. А. Эдгар По. Полное собрание поэм и стихотворений / Пер. В. Брюсова // Печать и революция. 1925. № 1. С. 287, 288).
Хотя и с большим опозданием, хочу сердечно поблагодарить Вас за то внимание, с каким Вы отнеслись к моему переводу Эдгара По. В свое время я просил А. Н. Тихонова передать Вам мою благодарность и надеюсь, что он исполнил мою просьбу. Как Вы, может быть, видели по корректурам, я воспользовался почти всеми Вашими указаниями, так как не мог не признать их справедливости. В некоторых случаях, впрочем, было простое недоразумение. <…>
Но напрасно Вы не указали мне многих других недостатков перевода, которые, конечно, бросились Вам в глаза. Перечитывая свои переводы в корректуре, я с отчаяньем убедился, как еще много, бесконечно много в них слабых мест. Особенно в старых переводах: «Ворон», «Улалюм» (я поставил, по Вашему, «Юлалюм», но не вернее ли «Элалюм»?), «К Анни» и многое другое! Кое-что я поправил, например, «Энни» вместо «Анни» и др., но, конечно, лишь кое-что. Чтобы исправить все, что я заметил, пришлось бы проработать еще год, а то и два, три! — следовательно, пока отказаться от издания. Но меня все эти недостатки все же теперь очень мучат. Авось, доживу до 2-го издания! (Письмо М. Л. Лозинскому от 16 марта 1924 года // ЛН-98. Кн. 2. С. 565).
ВАЛЕРИЙ БРЮСОВ. МЕА [264]. Собрание стихов 1922— 1924. M.: Государственное издательство, 1924.
Продолжая стоять на той же точке зрения <что и в сборнике «Дали»> и имея в виду проложить пути к «научной поэзии», автор в стихах этого сборника не считал возможным «приспосабливаться» к тому или иному уровню понимания. Он писал для читателя, который знает столько же, сколько он сам, и не настолько скромен, чтобы считать такое требование преувеличенным (Примечания).
В этом сборнике <«Меа»> с символическим и многозначным заглавием, в сборнике тематически чрезвычайно пестром – последняя дань большого и умного поэта веку и его кумирам и своим личным, общественным и профессиональным пристрастиям. Сборник открывается циклом «В наши дни»: патетика, революции, приветствия и размышления пожалуй, главным образом, — размышления в торжественных и даже пышных словах; конечно — в привычной манере эрудита: от древности, от исторических камней — к кипению вихрей этого дня, к предчувствию будущей «эры эр». <..>
В следующем цикле под названием <«В мировом масштабе»> — еще больше простора для замысловатого, а порою и глубокомысленного теоретизирования на мировые темы уже философской, а не политической категории. Макро– и микрокосмос. «Невозвратность», «Мир N-измерений» — о судьбах вселенной; «Мир электрона» — о «душе» атома. «Хвала зрению» — тут скрывается, пожалуй, философема заглавия. <…> Цикл «Из книг» — пленительная власть книжной культуры; это — ряд посвящений любимым спутникам от исторических образов древности до учителей и сверстников в поэтическом труде и соучастников философских раздумий. <…>
