Леонид Млечин - Холодная война: политики, полководцы, разведчики
Имя Ежи Попелюшко значилось в списке шестидесяти девяти священников, которых социалистическое правительство обвинило в том, что они пересекли опасную линию, отделяющую политику от религии.
«Я сознаю, — записывал Ежи в дневнике, — что они могут интернировать меня или арестовать, но не могу отказаться от того, что делаю, потому что так я служу церкви и отчизне. Я очень, очень устал. У меня не бывает и дня отдыха. Но я никуда не могу уехать, потому что не прощу себе, если не окажусь на месте, когда кому-то понадобится моя помощь».
Он стал известен всей Польше. После одной из проповедей познакомиться к нему пришли Тадеуш Мазовецкий, Бронислав Геремек и Януш Онышкевич. Кто же мог тогда предположить, что священника навестили будущий глава правительства Польши и будущие министры иностранных дел и обороны.
Ежи Урбан, представитель правительства по печати, написал очень резкую статью, в которой называл молодого ксендза «современным Распутиным», «Савонаролой», «фанатиком». Урбан был известен своим едким умом, острым языком и изощренным сквернословием.
Сотрудники службы безопасности следовали за Попелюшко буквально по пятам. Если он куда-то уезжал, его останавливали, обыскивали и допрашивали. Это была стратегия устрашения. После богослужений он обращался к сотрудникам госбезопасности, которые неизменно присутствовали среди верующих:
— И если вы, братья, которые находятся здесь по приказу других, хотите служить правде и сохранить достоинство, позвольте вернуться всем домой в мире.
В министерстве внутренних дел собирали материалы для того, чтобы посадить Попелюшко на скамью подсудимых. Этим занимался следственный отдел МВД, которым руководил подполковник Адам Адамский. Прокуратура возбудила дело.
В декабре 1983 года полиция заявила, что нашла в комнате Попелюшко взрывчатку и запрещенную антикоммунистическую литературу. Сам он утверждал, что эти бумаги ему подсунули. Его задержали и отвезли в полицию. Вмешался глава Польской католической церкви кардинал Глемп. Намечалась встреча Глемпа с Ярузельским. Епископат обратился к министру внутренних дел Кищаку: встреча станет невозможной, если Попелюшко останется за решеткой.
На следующее утро Ежи Попелюшко отпустили. Его не посадили, но вся Польша знала, что в костеле укрылся враг. Ксендза пригласил к себе кардинал Глемп и сделал ему выговор. Глава католической церкви избегал неприятностей с властью. Попелюшко записал в дневнике: «Его обвинения совершенно выбили меня из колеи. Даже на допросах в службе безопасности ко мне относились с большим уважением…»
На Рождество он вновь обратился с проповедью к своим прихожанам. Послушать его собралось двадцать тысяч человек.
— Не может быть подлинной свободы, — говорил Попелюшко, — если власть в руках одного класса, одной группы, одной партии, которая считает, что представляет все государство.
Ответ последовал. В январе 1984 года его стали вызывать на допросы. Он отказывался отвечать. Ему угрожали, что рано или поздно его посадят. Зато когда он выходил после допроса, его встречали с цветами. Его постоянно сопровождали люди, которые вновь и вновь обнаруживали в его квартире подброшенные госбезопасностью листовки.
Между церковью и государственным аппаратом существовали сложные отношения. В церковь ходило все больше членов партии. Власть вынуждена была считаться с тем, что в Польше было более двадцати тысяч священнослужителей и семь тысяч молодых людей учились в семинариях, готовясь к посвящению в сан, существовало пятнадцать тысяч действующих костелов и еще шестьсот строились. И это не считая папы-поляка…
Готовился большой процесс над советниками Валенсы, которых собирались обвинить в попытке государственного переворота, и вдруг 21 июля 1984 года сейм принял указ об амнистии. Свободу получили шестьсот пятьдесят политических заключенных. Толпы собирались у ворот тюрем, ожидая родных и друзей. 24 августа Попелюшко получил извещение, что дело в отношении его прекращено по амнистии.
Но в четвертом департаменте службы безопасности министерства внутренних дел были недовольны тем, что Ежи Попелюшко ускользнул. Департамент занимался разработкой католической церкви. Его сотрудники интересовались каждым молодым человеком, поступившим в семинарию. Для начала с ним пытались установить доверительные отношения. Молодой лейтенант госбезопасности когда-то приглашал и Попелюшко побеседовать один на один. Попелюшко отказался.
20 сентября 1984 года отгулявший отпуск подполковник Лешек Вольский, начальник четвертого отдела варшавской службы безопасности, был вызван в министерство. Его ждал капитан Гжегож Пиотровский. Ему было тридцать три года, и он делал успешную карьеру. Сын и зять офицеров госбезопасности, он отслужил шесть лет в Лодзи до перевода в центральный аппарат. Они отправились в кабинет заместителя начальника четвертого департамента полковника Адама Петрушки.
Полковник заговорил о том, что пора прекратить игры с ксендзом Попелюшко, о том, что католическая церковь вредит государству.
— Настало время принять решительные меры, — распорядился полковник Петрушка. — Надо его так напугать, чтобы у него случился сердечный приступ.
Первым хотели убрать другого священника — Станислава Малковского, который тоже доставлял властям массу неприятностей. Но капитан Пиотровский убедил начальство в том, что Попелюшко политически значительно опаснее, потому что он всегда находит защиту и приходится его отпускать. К тому же, если с Малковским что-то случится, Попелюшко станут охранять особенно тщательно.
Полковник Петрушка обещал, что с начальством он сам договорится. Потом отдельно сказал капитану Пиотровскому:
— Я не думаю, что должен объяснять — решение принято на самом верху.
Подполковник Лешек Вольский получил указание следить за Попелюшко день и ночь. Пиотровский выделил ему машину с аппаратурой связи.
25 сентября устроили второе совещание. На сей раз присутствовал начальник четвертого департамента генерал Зенон Платек. Он получил это кресло в декабре 1981 года, когда ввели военное положение. Полковник Петрушка был раздражен отсутствием результатов, кричал на подчиненных:
— Хватит разрабатывать планы! Сделайте что-нибудь!
Подполковник Вольский ссылался на сложные отношения с руководством городского управления полиции. Петрушка отмахнулся:
— Им вообще ничего не надо знать.
После совещания Пиотровский отвел Вольского в свой кабинет и сказал:
— Сделаем все сами.
Офицеры обсуждали различные варианты устранения ксендза. Капитан Пиотровский и его офицеры были уверены, что сумеют все сделать тихо и аккуратно. О последствиях они не беспокоились. Естественно, никто их наказывать не станет, раз это приказ генерала Платека и полковника Петрушки. Они рассчитывали на награду.
