Александр Алтунин - На службе Отечеству
— Корчин, заряжай!
Пока Новиков устанавливал панораму, старший сержант Корчип схватил из ровика снаряд и втолкнул его в казенник. Глухо звякнул клин затвора. Комбат бросил взгляд на передний край. Ротную траншею в эту минуту утюжил фашистский танк.
— Ах ты, гад! — заскрипел зубами Новиков, вращая механизмами наводки. — Наших давишь!
Перекрестие прицела ползло по изуродованным брустверам, выхватывая клубы черного дыма, пока не уперлось в борт вражеского танка. Новиков надавил на спуск. Орудие вздрогнуло. Красновато-синяя молния ударила в танк. Комбат снова торопливо повел прицел по переднему краю, выискивая цель; в том, что остановил вражескую машину, он был уверен. За спиной послышался крик: "Товарищ капитан, танки! Справа — танки! Товарищ капитан…"
Голос командира отделения разведки Томилина заставил Новикова оторваться от прицела. Но тут перед его глазами мелькнуло пламя, в грудь и лицо плеснуло чем-то упругим и горячим. Страшная сила рванула Новикова и бросила в сторону. Когда он пришел в себя и встал на колени, отплевывая землю, то первое, что увидел, было залитое кровью, в широких разводах пороховой гари лицо Корчина.
— Петя? — окликнул его Новиков. — Петр, ты жив?
Корчин не пошевельнулся. В уголках его губ свертывалась кровь, подбородок на глазах заострялся. Убит. Новиков повел помутневшим взглядом дальше и наткнулся на лежащего Томилина.
Новиков, опершись рукой о станину, встал. Метрах в двухстах, ведя огонь, ползли наискось, в сторону огневой гаубичников, два танка.
Капитан Новиков взглянул на Томилина. Разведчик уже пришел в себя.
— Василий, сюда!
Старший сержант обернулся на голос, на четвереньках пополз к станине. Вдвоем они развернули орудие в сторону врага. Томилин с лязгом послал снаряд в казенник. Новиков поймал в перекрестие танк и нажал на спуск. Гакнул выстрел. Комбат поправил наводку и послал еще снаряд. Танк окутался дымом. Та же участь постигла и вторую вражескую машину.
Потом они вели огонь по бронетранспортерам, пехоте; Томилин — заряжал, Новиков — стрелял, пока их не накрыло прямым попаданием снаряда вражеской самоходки.
Вспоминая об артиллеристах — истребителях танков, не могу не сказать, что в этот день многим из них пришлось испить горькую чашу солдатской судьбы до дна.
В архивных документах мне встретилась запись о подвиге 1-й батареи этого же дивизиона. Командовал ею в тот трудный день лейтенант Дмитрий Лебедев, с которым не раз приходилось встречаться в ходе прошедших боев. Противник обошел огневую позицию батареи и пошел на штурм. Артиллеристы отбивали врага из орудий и автоматов, трофейного пулемета. Несколько раз фашисты предлагали им сдаться. Батарейцы отвечали огнем.
Немцы вновь пошли в атаку. Артиллеристы взялись за стрелковое оружие. Бой разгорелся с новой силой. Стучали автоматы, хлопали выстрелы карабинов, в гитлеровцев летели ручные гранаты.
И так до глубокой ночи. В наступившей темноте оставшиеся в живых артиллеристы двинулись на прорыв. Из всех храбрецов пробиться удалось лишь старшему сержанту Александру Попову и нескольким бойцам.
Приняв на себя удар танков врага, истребительно-противотанковый дивизион нанес большой урон противнику, хотя и сам понес потери. На поле боя погибли командир дивизиона капитан Арсений Киселев, адъютант старший капитан Павел Богомазов, парторг дивизиона лейтенант Павел Глухов, командиры взводов Анатолий Афонин, Николай Ефимов и многие другие офицеры, сержанты, солдаты — люди, за плечами которых было немало больших и малых боев.
Противник продолжал нас атаковать. Иногда ему удавалось продвинуться вперед и даже перешагнуть боевые порядки стрелковых рот. Но проходило некоторое время, и из обожженных, перепаханных бомбами, снарядами и минами траншей, окопов и блиндажей вставали бойцы. Оборона оживала. Остатки отделений, взводов и рот дрались в окружении, прорывали вражеские заслоны и соединялись с основными силами.
Мы не заметили, как день сменила ночь. К утру фашисты нарастили удар. Под натиском противника 828-й стрелковый полк вынужден был отойти. Гитлеровцы ворвались в Цишицы. С переменным успехом бой за населенный пункт длился до полудня. Отдельные дома по нескольку раз переходили из рук в руки.
Цишицы, а затем к вечеру и Лесные Халупы пришлось оставить. Противник вышел во фланг и тыл 862-му стрелковому полку, который перед этим также был вынужден оставить первую позицию. На батальоны подполковника Василия Кожевникова фашисты давили с фронта и флангов.
Особенно трагично развивались события во 2-м батальоне. Врагу удалось отрезать командно-наблюдательный пункт комбата от рот, окружить его. Командиру батальона Потапову, его заместителю по политической части старшему лейтенанту Маслобойникову, адъютанту старшему лейтенанту Дружинину, парторгу батальона лейтенанту Родионову, комсоргу старшине Шипицину, связистам, ординарцам, посыльным пришлось взяться за оружие.
Несколько часов кряду они держали оборону, приковывая к себе превосходящие силы врага. На исходе были боеприпасы. Алексей Потапов передал в эфир: "Умираем, но не сдаемся!" Комбат повел людей на прорыв. Штыком и гранатой горстка храбрецов проложила себе путь. В рукопашной схватке погибли парторг и комсорг батальона, многие солдаты и сержанты.
Истекал кровью и 1-й батальон полка. Комбат капитан Дмитрий Шорин не дал возможности немцам отрезать роты от наблюдательного пункта батальона, хотя им удалось подойти к штабу вплотную. Все, кто в этот момент находился на НП, вступили в схватку с фашистами…
Штаб корпуса предпринимал меры для оказания нам помощи. Силами полка 106-й стрелковой дивизии, резервного батальона и роты специального назначения после короткого артналета была сделана попытка выбить противника из Лесных Халуп. Но продвинуться удалось лишь на несколько десятков метров, хотя бой длился больше четырех часов.
Несмотря на мужество, стойкость наших бойцов и командиров, немцы продолжали теснить полки дивизии к Висле. Плацдарм по ширине пока был еще больше, чем в первый день форсирования, однако в глубину в иных местах достигал лишь двух километров. Фактически узкая полоска земли да обрыв отделяли боевые порядки от протоки, за которой укрыться было почти негде: за полтора месяца боев кустарник в пойме и на берегу Вислы был начисто уничтожен.
Ночью и на следующий день противник продолжал бешено атаковать. Но подразделения держались, пока на позиции оставался в живых хотя бы один человек. Держались даже тогда, когда были израсходованы последняя граната, последний патрон. Штыком, прикладом, саперной лопатой — всем, что только попадалось под руку, бойцы встречали врага.
