Александр Алтунин - На службе Отечеству
Метрах в пятидесяти правее другой танк успел перескочить траншею, развернуться над окопом и сплющить в лепешку миномет. К вражеской машине метнулся боец. В несколько прыжков он догнал танк и метнул связку гранат в его корму, а сам скользнул в находящуюся рядом воронку. Прозвучал взрыв, и стальную махину заволокло дымом.
К рубежу обороны минометчиков подходил еще один танк, а метрах в сорока позади него бежала немецкая пехота. Ребрушкин, срывая голос, заорал:
- Пехоту, пехоту отсекай!
Словно в ответ на его призыв, из соседних ячеек захлопали выстрелы, ударила автоматная очередь. Пули свалили среди атакующих несколько человек, но не остановили цепь. "До роты, - прикинул численность врага офицер. - А тут еще и этот!" Он вновь скосил глаза на танк и увидел, как из-под него взметнулась выкинутая взрывом земля. Машина начала заваливаться набок.
Немецкая цепь поредела. Но основная масса гитлеровцев, прорвавшись через барьер взрывов, ринулась к ячейкам и окопам. И когда им казалось, что победа близка, с фланга вдруг разнеслось дружное русское "ура". Немцы как-то сразу отпрянули, а затем побежали назад. Минометчики преследовали врага. Ребрушкин увидел неподалеку от себя командира роты лейтенанта Пономарева.
- Товарищ лейтенант, вы?! - радостно воскликнул Ребрушкин.
- Я! Удивлен? Увидел, что тебя тут немцы окружают, и поспешил с НП сюда. И как видишь, поспел вовремя.
Часа через полтора, когда я прибыл на огневую позицию минометчиков, в роте уже успели похоронить павших в схватке и отправить в тыл тяжелораненых. Здесь лейтенант Василий Пономарев и рассказал мне о подробностях прошедшего боя.
Мы прошли по огневой позиции. Пахло гарью, каленым железом. Почерневшие остовы фашистских танков стояли на рубеже схватки. Вновь сформированные минометные расчеты приводили в порядок траншеи и окопы. У многих бойцов виднелись повязки. Одни были свежие, другие уже успели почернеть от копоти, пыли и пота.
Целыми остались три миномета. Они уже стояли в окопах, готовые к открытию огня. Рядом, в ровиках, лежали ящики с минами.
- Только что подвезли с полкового пункта боепитания, - пояснил Пономарев. - Теперь мы живем.
Подошел лейтенант Ребрушкин, Он с командирами минометов выверял прицелы. Михаил Филиппович расстегнул карман гимнастерки, вынул аккуратно завернутый в лист ученической тетради пакет и протянул мне:
- Партийные и комсомольские билеты погибших ребят, товарищ капитан. Собрал их тут по долгу члена партбюро полка. Прошу вас, передайте замполиту.
Губы Ребрушкина нервно дрогнули, голос на последних словах надломился. Я шагнул к нему и молча крепко обнял.
Пора была возвращаться. Убедился: рота хотя и изрядно потрепана, но жива, а значит, способна вести бой. На НП ждали неотложные дела. Капитан Пресняков несколько минут назад сообщил: немцы накапливаются в Цишицах для новой атаки. Пожелав всем успехов, обернулся к лейтенанту Пономареву:
- Василий Дмитриевич, отличившихся представь к наградам, не забудь отметить павших, они достойны самого высокого нашего уважения.
На НП встретил капитан Пресняков. Доложил обстановку: противник, продолжая штурмовать позиции 828-го и 862-го стрелковых полков, готовил удар на нашем направлении. Игорь Тарасович сообщил:
- Да, звонил майор Кулябин, твоего бывшего начальника смертельно ранило.
- Майора Румянцева?
Я словно потерял дыхание. Дорог, очень дорог был мне этот человек. Совсем недавно виделись с ним уже здесь, под Дороткой. Петр Васильевич на местности знакомился с обороной полка. Заглянул в батальон: он никогда не обходил меня вниманием. Хоть на несколько минут, но обязательно появится, спросит о настроении, посоветует.
И вот горькая весть. Вскоре узнал подробности его гибели. Полковник Абашев решил переместить оперативную группу дивизии ближе к боевым порядкам полков, обстановка менялась быстро, и нужно было на месте принимать решения. Группу возглавил майор Румянцев. Прибыв в штаб нашего полка, Петр Васильевич начал устанавливать связь с частями дивизии. В это время начался артналет. Несколько тяжелых снарядов упало рядом со штабным блиндажом. Пришлось покинуть помещение и спрятаться в близлежащих укрытиях.
Румянцев с майором Кулябиным переждали артналет в одной щели. После него вышли к блиндажу. Со стороны Цишиц раздавался гул танковых двигателей.
- Опять идут, - вздохнул Кулябин. Он взбежал на небольшой бугорок и стал смотреть в сторону населенного пункта.
- Видны, Николай Афанасьевич?
- Пока нет. Но вот-вот пожалуют.
В это время над самой головой Кулябина прошелестела падающая на излете мина. Он даже не успел пригнуться, как раздался взрыв, что-то горячее обожгло шею. Николай Афанасьевич обернулся назад. Румянцев, схватившись за грудь, медленно опускался на землю.
- Что с тобой, Петя?! Ранен?
- Кажется, Коля, кажется...
Кулябин бросился к Румянцеву и закричал:
- Врача, врача сюда!..
Прибежали полковые медики капитан Виктор Черный и старший лейтенант Степан Бурый. Ранение оказалось более чем серьезным: восемнадцать осколков принял в себя майор Румянцев. Он потерял сознание, а по дороге в медико-санитарный батальон скончался.
Мне невольно представились налитые слезами глаза Лины - жены Петра Васильевича. Петр и Лина нашли друг друга на фронтовых дорогах. Полюбили и поженились. Были счастливы, хотя и -терпели множество неудобств, связанных с постоянной опасностью, неустроенностью быта. Но они как-то об этом не думали. На первом плане у них не личные дела, а служебные заботы. Петр был оператором, Лина - медиком.
Я по-хорошему завидовал их любви и счастью. Теперь горе свалилось на Лину. Нужно сказать, она мужественно его перенесла. Похоронила Петра Васильевича во Львове. Осталась верна своей первой любви. Ныне Лина Кузьминична Румянцева проживает в Ростове-на-Дону.
Не могу не вспомнить здесь о других наших девушках и женщинах фронтовичках. Взвалив на свои плечи тяжесть походной жизни, они наравне с мужчинами несли эту ношу. Наводили связь, выносили раненых, несли охрану. Старшина Тамара Иванова командовала минометным взводом. В ходе боев за плацдарм на левом берегу Вислы пала смертью храбрых.
В критические минуты боев девушки становились за пулеметы, брались за автоматы, винтовки и вместе со всеми отражали врага. 13 сентября сложилась трудная обстановка. Все, кто находился в. штабе и в тылах полка, были брошены на передовую. К концу подходил боезапас. Майор Модин снял с постов девушек и поставил их подносить боеприпасы. По колено в топкой жиже, по пояс в воде, под огнем противника переправляли они через старицу ящики с патронами и минами.
