Моисей Кроль - Страницы моей жизни
«Цукунфт» стал систематически печатать мои статьи по мере того, как я их ему посылал. Помню, в мартовской книжке за 1928 год была напечатана моя статья, посвященная светлой памяти моего друга Л.Я. Штернберга, а в майской книжке появилась моя статья «Евреи на Дальнем Востоке», вызвавшую прямо-таки ярость большевиков. Но на этом эпизоде я считаю нужным остановиться подробнее.
Дело в том, что проблема устройства евреев на земле меня издавна интересовала. Я был довольно хорошо знаком с положением еврейских колоний на юге России и очень высоко ценил достижения еврейских колонистов в Палестине, превративших безводные и песчаные пространства этой страны в цветущие сады и нивы. Был я также знаком с аргентинским опытом еврейской колонизации. Поэтому, когда я в советских газетах прочитал, что экспедиция, возглавляемая агрономом Бруком, нашла тамошние условия, географические и климатические, настолько благоприятными, что стала разрабатывать план устройства на земле в этом районе в течение 10 лет ста тысяч еврейских семейств, я крайне заинтересовался этим вопросом. В то время я получал много советских газет и имел доступ ко многим изданиям, выходившим в Советском Союзе. Так, например, я мог иметь в своем распоряжении журнал «Трибуна», в котором уделялось очень много места еврейской колонизации, газету «Эмес», труды Государственного научно-исследовательского колонизационного института и т. д. И вот, просматривая один из томов, изданных этим институтом, я наткнулся на статью профессора Кобозева о колонизационных возможностях в Амурской области – так, кажется, называлась эта статья. И читая ее, я поразился тем, насколько сведения профессора Кобозева расходились с данными комиссии Брука. Кобозев характеризовал Амурскую область как еще совсем необитаемый край, покрытый чуть ли не на 30 % девственными лесами, а географические и климатические условия – как чрезвычайно неблагоприятные для колонизации. Летом страшные ливни вызывают большие наводнения, и почва на открытых местах превращается в сплошные болота. Вода держится очень долго на поверхности земли, так как почва глинистая и не дает ей просочиться вглубь. Неблагоприятны для земледелия также ранние заморозки, от которых вымерзает хлеб, а еще вреднее для посевов сильные зимние холода, от которых земля промерзает очень глубоко, так что к посевам можно приступать очень поздно, и для роста хлебов остается слишком мало времени. Настоящим бедствием для тамошних землевладельцев является также гнус – мошкара, которая носится летом над полями тучами и изводит полевых работников своими укусами.
Ввиду всех этих неблагоприятных условий профессор Кобозев приходит к следующему выводу, что на землю в Амурской области могут устраиваться только люди, закаленные в борьбе с тайгой. Почти все более или менее открытые места уже заняты переселенцами, осевшими в Амурской области еще до революции. Новые площади для земледелия можно добыть лишь с помощью расчистки девственного леса, а эта страшно трудная работа под силу только людям крепким, привыкшим к ней еще на старых местах жительства. По подсчетам профессора Кобозева, в то время (в 1923–1924 гг.) Амурская область могла принять не больше 12000 семейств. Читая статью профессора Кобозева, я вспомнил, что один из лучших знатоков переселенческого дела на Дальнем Востоке Александр Аркадьевич Кауфман тоже находил географические и климатические условия неблагоприятными для колонизации. И вот, считая вопрос о еврейской колонизации в Биробиджане крайне важным, я и решил ознакомить американскую публику с содержанием статьи профессора Кобозева. Так и сделал: я послал в «Цукунфт» совершенно объективное изложение взгляда профессора Кобозева на колонизационную емкость Амурской области, сознательно воздержавшись от всяких личных комментариев. И эта-то статья вызвала бурю негодования в большевистской прессе. Меня ругали ругательски в газетах, распинали на большевистских агитационных собраниях в пользу биробиджанской колонизации.
Сначала я не мог себе объяснить, из-за чего, собственно, поднят весь этот шум. Но потом я понял: оказалось, что еврейская колонизация в Биробиджане была политическим маневром. В Америке организовались даже специальные общества для популяризации большевистской затеи. Эти общества Икор-Прокор собирали деньги в пользу еврейских колонистов в Биробиджане и изображали это район чуть ли не как рай земной. Большевистские агитаторы рисовали в самых радужных красках блага, которые принесет евреям нарождающаяся на Дальнем Востоке новая еврейская республика.
Вдруг явился я и развенчал Биробиджан. Это ли не преступление? Мало того: некоторые американские периодические издания перепечатали многие места из моей статьи и начали кампанию против Биробиджана. Словом, я совершенно случайно стал большевикам поперек дороги, а они таких вещей не прощают.
Была спущена с цепи целая свора ругателей, а ведь ругаться большевики большие мастера. Помню, мне прислали большой ругательный фельетон, напечатанный в харбинском большевистском листке «Новости жизни» по поводу моей статьи о Биробиджане. Это был образец наглости и невежества. Автор этого фельетона называл меня наймитом, продавшимся за несколько десятков долларов сионистам, и с яростью набрасывался на меня за то, что я, будучи всего-навсего «адвокатом по гражданским делам», осмеливаюсь писать о делах, в которых ничего не смыслю. Это «страшное оскорбление», что я всего «адвокат по гражданским делам», автор бросает мне в лицо на протяжении фельетона много раз. Он не знал, что когда его еще пеленали, я уже исследовал географические, климатические и экономические условия жизни Восточной Сибири, заведовал несколько лет метеорологической станцией в Селенгинске в Забайкальской области, климат которой имеет много общих свойств с климатом Амурской области, и что в конце 90-х годов прошлого столетия уже печатались мои обстоятельные статьи о постановке переселенческого дела в Восточной Сибири. Но самым пикантным моментом во всей этой истории было то, что меня распинали за беспристрастное изложение статьи видного коммуниста и советского профессора Кобозева, статьи, напечатанной в таком серьезном сборнике, как «Труды Государственного научно-исследовательского колонизационного института».
Конечно, я не остался в долгу у своих ругателей: собрав обширный материал о плачевном ходе еврейской колонизации в Биробиджане, я послал в том же 1928 году в «Цукунфт» вторую статью, изображавшую в истинном свете необычайные трудности, на которые наталкивались в этом районе евреи-колонисты. Я в ней указывал, как катастрофически обстоит там дело с жилищным вопросом и со снабжением колонистов продовольственными продуктами, и как большинство еврейских переселенцев, прибывших в Биробиджан в первый год колонизации, не выдержав этих страшных лишений, разбежались.
