Анатолий Черняев - Совместный исход. Дневник двух эпох. 1972–1991
Его академическо-теоретическая плодовитость вызывает раздражение давно и у Брежнева, и у Суслова, и у Кириленко, практически у всех.
Я уже не раз отмечал: мы, замученные этим его «творчеством» никак не можем понять, зачем это ему нужно. Ведь очевидно, что оно имеет обратный для его карьеры результат. А с точки зрения теории и выхода в марксистско-ленинскую мысль?! Вклад в нее может быть только объявлен сверху, а отнюдь не «внесен».
На днях был в гостях в одной интеллигентной семье. И опять я оказался в перекрестье обывательско-интеллигентской дискуссии — о том, почему нет мяса и почему, например, эстонцы, которые производят 180 кг. на душу в республике, должны кормить узбеков, а сами оставаться без мяса?
Порадовала статья Глушковой в «Литературной газете», которая зло высмеяла «нравственную критику» современной советской поэзии, напомнила знаменитое пушкинское насчет «нравственного»: это, мол, «совсем другое дело» и заявила, что пора от этих слюней отходить (от этой жалкой моды) и судить поэзию по законам культуры и историзма, а не по «критериям нравственности», в которые каждый вкладывает свой капризный смысл.
9 июня 1979 г.Б. Н. почти каждый день рождает какие-нибудь инициативы. Например, послать послание Брандту в связи с евровыборами. Но от кого? Кто может обращаться к Брандту, кроме Брежнева. А Брежневу, который о европарламенте и не слыхивал, наверно, только до этого и делов! Я такие инициативы, как правило, «замалчиваю», но иногда Б. Н., с его цепкой памятью, прочтя какую-нибудь очередную шифровку, вспоминает. и припоминает мне.
21 июня 1979 г.В эти дни был «поцелуй Картера» (с Брежневым) в Вене. И уже цейтнот в подготовке пономаревских текстов к Берлинскому совещанию секретарей ЦК. В свете «поцелуя» наш классовый подход и разоблачение американского империализма выглядят не очень уместно.
Пойду выкручивать мозги, как совместить одно с другим.
Когда Пономарев заставил нас с Загладиным в прошлую пятницу подготовить проект постановления Политбюро по итогам Венской встречи Брежнев-Картер, я в душе плевался. Ну, куда опять лезет? Мы, Отдел, никакого отношения к переговорам не имели.
Но я опять недооценил Пономарева, который умеет пользоваться коридорами власти, и не раз уже в подобных же случаях проталкивал «свои» варианты решений. Конечно, через Суслова. Суслов, мол, зачитал текст и утвердил без поправок.
Рассказал и о том, что сообщил Л. И. на ПБ. Рассказывал скучно и сбивчиво. Усек я несколько моментов, которые практически сейчас нужны для подготовки совещания секретарей в Берлине: не изображать встречу в Вене как нашу победу; не настаивать, что это нам особенно выгодно; не ругать Картера, но и не хвалить, не мешать ему добиваться ратификации. Она нам нужна. Но мы не пропадем, хотя, если ее не будет, придется еще и еще сильно раскошелиться.
Зато карьере Картера конец. А он, мол, очень хочет еще побыть в президентах и не скрывает этого.
Попытки нажать на нас (шпионаж с территории Турции — самолетами, по Ближнему Востоку — смириться с новым сроком войск ООН на Синае; поддержать план урегулирования на Юге Африки) — не прошли. Картеру твердо сказано, что ждать от нас тут чего-либо бессмысленно.
Особый упор (и рассматривается, как достижение) на то, что оба заявили: не будут добиваться превосходства. Однако, Картер, вернувшись, в речи перед Конгрессом прямо сказал, что Америка сильнее и будет сильнее. А его Пауэлл с цифрами в руках публично доказывал, что так оно и есть: и по ракетам, и по самолетам, и по подводным лодкам, и по экономическому потенциалу, в котором вместе с союзниками они нас превосходят в три раза!! И т. п.
23 июня 1979 г.Сижу дома.
Куда же все-таки идет Россия?
Скоро еще повысят цены на предметы роскоши: машины, мебель, меха, золото. По закону вечной политэкономии это сразу скажется на тех, кто покупает на рынке лук, репу, укроп, огурцы, картошку, а потом по закону инфляции и на ценах ширпотреба.
Ребята из Отдела планово-финансовых органов говорят, что ни разу ни одно такое «мероприятие» не давало искомого эффекта: 2–3 месяца поступления в бюджет увеличиваются, а потом все опять «как было», зато растет коррупция, цинизм, хищничество. Например, если раньше за мебельный гарнитур в магазине брали в лапу 10 % от стоимости, то теперь уже 100 %.
Они же говорят, что «с мест» идет поток писем, все более требовательный и угрожающий. Например, «не думайте, что у русского народа терпение беспредельно». Все чаще всерьез (не анонимно) требуют введения карточек на мясо, молоко, крупы.
Судя по всему, урожай в этом году будет очень плохой. И — ждать беды.
В самом деле, неужели великий народ и великая страна должны столько времени (и впредь ничего не светит) терпеть такой экономический позор для того, чтобы ее лидер мог «на равных» разговаривать с Картером!?
Ведь никто уже не верит, что на нас хотят напасть, что нас хотят «захватить», подчинить, разгромить и т. п. Для чего же тогда эта военная сила, которая стала ужасающим тормозом всего нашего развития, и в жертву которой приносятся интересы народа?! Но в конце XX века смешновата такая слава. И не случайно нынешней молодежи (в отличие от наших поколений) плевать на эту славу, а то и на саму «Родину».
Как и следовало ожидать, Б. Н. побывав на Политбюро, понял, что надо возвращаться к первому варианту доклада для Берлина, сосредоточиться на пропаганде ОСВ-2 и не особенно лезть с классовым анализом долговременных тенденций борьбы против империализма. Именно в этом духе он вчера давал замечания по варианту, который был исполнен в точном соответствии с его указаниями, данными неделю назад. Был недоволен акцентом на «долговременные проблемы». И — я не устаю этим поражаться в нем — делал вид, будто не он дал схему, не он дал диктовку, не он разгромил предыдущий вариант «за поверхностность, поскольку главное там было посвящено ОСВ-2.
Я, однако, не преминул ему вежливо напомнить. С него как с гуся вода.
С точки зрения «интересов дела» так-то, конечно, лучше. Да и надоела эта его претензия изображать из себя теоретика.
30 июня 1979 г.Неделя прошла как в угаре: обычный финиш перед пономаревским действом. В понедельник выезжаем в Берлин. В этой политической литературщине, которой я занимаюсь, никогда почти не изменяет предчувствие. Пономарев со своим коминтерновско- пропагандистским подходом к политике, с самого начала давил нас в ложном направлении. Мы сопротивлялись, но «соотношение весовых категорий» ставит быстро предел нашим протестам. Так и здесь: ведь концепция Б. Н.'а фактически сводилась к тому, что, несмотря на все ОСВ-2 и проч., ничего не изменится — гонка будет продолжаться, империализм будет готовить войну, все будет идти предначертанным классовой борьбой путем. Поэтому в Берлине надо бить в набат, разоблачать, мобилизовывать и проч.
