Николай Японский - Дневники св. Николая Японского. Том ΙI
Потом я предложил, чтобы катихизаторами, кроме того, что они учат вере христианских детей, к чему они обязаны проповедническими правилами, и школьными учителями–христианами заводимы были воскресные школы для языческих детей. Если объяснить родителям, как нехорошо, что ныне все школы в Японии — без всякого вероучения, и как опасно оставлять детей расти атеистами, то, конечно, многие из них охотно будут по воскресеньям посылать своих детей в христианскую школу. — Принято к сведению это предложение, и только, — что весьма жаль — значит, ничего и не будет сделано. Исайя Мидзусима по поводу сего предложения говорил, что нужны православные книжки с картинками да нужно лучше издавать их — кана–де неудачна, или книги трудно читаются; я отослал его толковать о сем с Саввой Хорие и Павлом Накаи; со своей стороны тоже всегда стою за возможную простоту и понятность книг. — Потом прочитали адрес мне — благодарность за посещение, как будто это не прямая моя обязанность, — В заключение все снялись группой, для чего фотограф нарочно выписан был из Окаяма.
Вечером, с восьми часов, говорились проповеди для язычников; говорили пятеро: о. Никита, Павел Окамура, Яков Фудзии, Исайя Мидзусима и я. О. Никита на слова: «Прииди и виждь», — о разных видах идолопоклонства и прочее — малопонятное для язычников; Павел Окамура — кратко очертил все христианское вероучение — говорил мастерски, только очень скоро; Фудзии на слова «Собирайте для себя сокровище на небеси», ибо земное гибнет — скучновато говорил; лучше всех сказал Исайя Мидзусима, на слова: «Все испытующе доброе держите»; говорил против клевещущих на христианство, будто оно «махоо цукай», или вредно для государства, или не учит почитать родителей и прочее; после каждого пункта прибавлял «коре мина атамано маруии сенсей юу» (бонзы), — «хана–но сита сабисику наруо [?] кора», — переходя этим к опровержению, в котором говорил, что сам изучил и нашел совсем наоборот… Я говорил вторую проповедь к язычникам — о трех служениях Спасителя, о Церкви, в которой он положил учение и таинства, о том, что Церковь одна, и о таинстве крещения. По окончании проповеди к оставшимся говорил, что без христианства Япония, несомненно, скоро разбогатевши, погибнет от роскоши и других пороков, не сдерживаемая религией, каковою ни одна из досельнишних религий уже не может быть, как […] Японией.
11/ 23 мая 1892. Понедельник.
Сеноо — Цуяма.
Утром, простившись с приветливою Церковью в Сеноо, отправились мы с о. Никитой дальше, заехали на полчаса в церковный дом в Окаяма, который был на дороге, — и вечером в пятом часу были в Цуяма, четырнадцать ри от Окаяма; Иоанн и Ирина Фукасе, христиане Оосака, имеющие здесь торговые дела, Давид Симояма и еще несколько вместе с катихизатором Фомой Такеока встретили за два ри от Цуяма. В Цуяма остановились в гостинице и долго ждали, пока собралось несколько христиан к вечерне; часов в восемь отслужили вечерню и стали по метрике знакомиться с Церковью. Всех крещеных по метрике сто пять; из них тридцать семь теперь здесь в Церкви, тридцать восемь совсем охладели, или обратились в язычество; семнадцать переселились в другие места и принадлежат к тамошним Церквам, одиннадцать померло, один в Америке работает. Нигде до сих пор я не встречал такого процента христиан, переставших быть христианами; это, во–первых, оттого, что здесь старик Дамиан Камей, бывши катихизатором, подвел разом к крещению человек пятьдесят, как видно, совсем не позаботившись о том, чтобы они наперед хорошо узнали христианство; во–вторых, Матфей Юкава, бывши потом здесь катихизатором, не позаботился о сохранении плохо собранного стада; так и выходит, что некоторые теперь молятся даже «инаре»; между тем Церковь должна бы быть хорошею, основательною: христиане все коренные местные жители. Нынешний катихизатор Фома Такеока совсем плох — уже год здесь, а как будто только вчера прибыл — ничего не знает и ни о чем не заботится, совсем лентяй и, кажется, совсем неспособен к катихизаторству. Сказал я о. Никите, чтобы когда осмотрим его приход, он вновь прибыл в Цуяма, прожил здесь с месяц и постарался, на сколько Богу угодно, собрать разбредшееся стадо; это — пока единственное средство несколько поправить Церковь, — Сицудзи один — Давид Симояма. Новых слушателей ни одного. За церковный дом платится 1 1/2 ены, а получается из Миссии два; значит, 50 сен Фома скрадывает, хотя и употребляет на Церковь; просил даже не говорить христианам, что две ены получается, мол, «не станут давать на Церковь»; давать же они обещали семьдесят сен в месяц, каковое обещание, однако, не строго исполняется.
Поют в Церкви четверо, заправляет пением Анна Ока, вдова бывшего некогда в катихизаторской школе Иоанна Ока, умершего дома от какке, — пребойкая женщина тридцати четырех лет; на руках у нее двое детей и отец — иначе она могла бы быть приглашена в Миссийскую школу в Токио для приготовления из нее проповедницы женщинам; для поправки же своего пения приедет месяца на два в Токио, для чего я ей и деньги на дорогу туда и обратно обещал. Пение здесь совсем самопроизвольное; Фома мог бы поучить, но сам, по–видимому, забыл — возобновить же лень, и потому тащится за Анной, которая то отважно взовьется вверх, то бросится в самый низ — как ей вздумается, хоть и держит в руках ноты.
12/24 мая 1892. Вторник.
Цуяма — Кусе, 6 ри от Цуяма, по дороге в Енаго.
Утром обедница и провод по одному, недавно здесь умершему: поучение о поминовении умерших и объяснение слов молитвы Господней: «Да приидет Царствие Твое» (первое прошение объяснено было вчера). — Испытаны дети в знании молитв, и, кроме двоих, никто ничего не прочитал, по робости или по незнанию; во всяком случае, Фома ничему в сем деле и не думал учить детей, — Посещены восемь домов христиан; помирены супруги — Макарий и Марфа Симояма; обижают молодую невестку; но напали на женщину с норовом; бросила мужа и ребенка и ушла к отцу–язычнику; жалость смотреть на малютку, который, лишенный груди, матери; болен. Предполагалось вчера на сегодняшний вечер проповедь для язычников, но дома удобного не нашли, притом же дождь рубил весь день — вероятно, никто не пришел бы. Итак, кончивши церковные дела, мы с о. Никитой в пятом часу вечера выехали дальше Енаго и ныне вот ночуем в Кусе, — дождь же безостановочно рубит.
13/25 мая 1892. Среда.
Енаго.
Целый день рубил дождь и дул ветер; мы с о. Никитой очень озябли; насилу в десятом часу вечера дотащились до ёнако; здесь, однако, маленькая Церковь ждала; отслужили вечерню, поговорили о Церкви. Христиан здесь всего шестнадцать; из них только девять крещены здесь, прочие — из других мест; из крещеных один уже успел охладеть, и теперь неизвестно где, адвокат низшего разбора; другого мальчика отец язычник не пускает в Церковь, хотя прежде сам просил крестить его; теперь развращает влиянием какого–то учителя, ненавистника веры, ибо считает себя потомком плешивой обезьяны; двое вышли в другие места; двенадцать остается в Церкви, но и из сих четыре работают в отлучке, так что я могу видеться только с восемью верующими здесь.
