Борис Минаев - Ельцин
Как же было на самом деле?
Решение Ельцина стартовать в предвыборной гонке сразу после трех инфарктов, в разгар непопулярной чеченской войны, после Буденновска и Первомайского, с самым низким среди тогдашних политиков рейтингом — было одним из главных решений в его жизни.
Оно казалось совершенно безумным. Было так же взрывоопасно, как его речь на октябрьском пленуме или выступление на партконференции. Как речь на броне танка в 91-м или разгон Верховного Совета в 93-м. Это было одно из тех его решений, которые заставляли близких испытывать шок, а зрителей — закрывать глаза от ужаса или восторга.
Прыжок в ледяную воду, который всегда придавал ему новые силы.
Все, что было потом — после января 96-го — лишь следствия этого личного решения. И новая команда, появившаяся подле него, и будущая отставка «корпорации» Коржакова, и появление на политической сцене нового российского бизнеса, и окончание чеченской войны, и вся динамика политической жизни — все это выстраивалось, вырастало, исходя из его первого, главного шага.
Стоило Ельцину принять решение и «проснуться», как его рейтинг немедленно пополз вверх. Уже 19 марта, когда президент принял у себя в Кремле ведущих предпринимателей, рейтинг составлял 15 процентов. Не три и не пять, как в январе, а уже пятнадцать.
Вот конкретные данные о росте его популярности в течение первой половины 96-го:
декабрь 1995 года — 2 процента;
30 января 1996 года — 5,4 процента;.
25 февраля — 11 процентов;
17 марта — 15 процентов;
31 марта — 18 процентов;
21 апреля — 21 процент;
12 мая Ельцин вышел на первое место.
Итак, уже в апреле рейтинг Ельцина — чуть выше, чем у Зюганова. Произошло чудо?
Нет.
Вернее, да, но это было «обыкновенное чудо», которое еще в январе 1996-го предсказали социологи. У Ельцина был свой электорат, пассивный, скрытый в огромном проценте тех, кто не участвовал в голосовании в декабрьских выборах 95-го, кто не определился, не хотел, уклонялся от формулировки своей позиции.
Постепенно эти люди начали осознавать, что именно происходит.
Но чтобы они это поняли, им нужно было помочь.
Предвыборная кампания Ельцина началась с определения его политических союзников. Я уже говорил, как жестко дистанцировались от Б. Н. демократы. Чем же ответил он?
В ответ на публичные заявления Гайдара и на выход его из Президентского совета Ельцин написал ему письмо.
«Егор Тимурович! — говорилось в письме. — Судьба свела нас в один из самых ответственных и опасных для страны моментов. В немалой степени благодаря Вашему мужеству удалось начать настоящую экономическую реформу, политические преобразования. Что бы ни говорили сейчас, остаюсь верен этому курсу.
Знаю, что Вы активно заняты политикой не ради корысти. Очень надеюсь, что при решении исключительно сложных политических проблем нынешнего года Вы, как и прежде, во главу угла будете ставить не эмоции, а интересы России, что в самые критические моменты Вы проявите ясное стратегическое видение».
Дело происходит, напомню, в конце января 1996 года. Ельцин оставил дверь открытой.
Вторым его шагом было определение стратегического союзника на выборах — того, кто займет третье место и кто сможет во втором туре выборов отдать Ельцину голоса своих сторонников.
24 января 1996 года представитель Ельцина встретился с Явлинским.
Вот что пишут помощники Ельцина об этой встрече:
«Представитель Б. Ельцина дал понять, что этот разговор ведется по его собственной инициативе, чтобы поспособствовать встрече Явлинского с Президентом. Мотивы и аргументы: обеспокоенность общей политической ситуацией на выборах; у Явлинского нет шансов победить (он не возражал); шансы у Президента выше (Явлинский не комментировал, что неудивительно, поскольку на тот момент рейтинг Ельцина был ниже, чем у него); есть общая для всех опасность — приход к власти коммунистов (Явлинский полностью разделял этот тезис, он не видел своего будущего после победы коммунистов).
…Следующий тур переговоров с Явлинским проходил уже в ходе развернувшейся кампании. В них участвовали С. Зверев, А. Чубайс, В. Илюшин. На завершающем этапе переговоров представители Президента имели на руках уже подписанный указ о назначении Г. Явлинского на пост первого вице-премьера. В случае согласия текст тут же шел в прессу. Но “да” не последовало…»
Эта история имела продолжение. Накануне первого тура Ельцин уже лично встретился с Явлинским. Снова речь зашла о том, чтобы Григорий Алексеевич вошел в команду президента, был назначен первым вице-премьером, курирующим экономику. Явлинский вновь твердо отказался. Он хотел продолжать борьбу за президентское кресло. Тогда Ельцин взял паузу и, помолчав, закончил разговор: «Знаете, Григорий Алексеевич, на вашем месте я поступил бы так же».
«Место “стратегического партнера” оставалось вакантным. Тогда основное внимание было переключено на А. Лебедя. Здесь всё выглядело гораздо проще. И сразу после согласия генерала ему на подмогу были брошены серьезные организационные и информационные ресурсы. Это не замедлило сказаться на росте рейтинга генерала Лебедя…» — продолжают помощники Ельцина.
Лебедь (в 1996-м ему исполняется 46) — десантник, боевой офицер, бывший командующий Тульской дивизией ВДВ, ветеран Афганистана. Затем — конфликт в Приднестровье, где Лебедь командовал 14-й армией и тогда довольно часто появлялся в телерепортажах. Затем он вроде бы исчез из публичного, информационного поля и вдруг возник вновь, уже на выборах в Госдуму в 1995 году. О том, что изначально его вовлекли в политику коммунисты, а затем Конгресс русских общин, все забыли. Лебедь получил поддержку со стороны крупного бизнеса — и финансовую, и информационную.
Вообще, выборы-96 для многих российских бизнесменов стали своеобразным полигоном. До этого они никогда не участвовали в политике. Но в 96-м осознали — если не будут в ней участвовать, потеряют всё. И дело не только в поддержке Ельцина как кандидата в президенты. Каждый сильный бизнесмен вел свою игру: Гусинский поддерживал Явлинского, группа «Альфа-капитал» сделала ставку на Лебедя и т. д. Телеканалы и газеты, все информационные ресурсы, которыми владели представители бизнеса, включились в раскрутку своих партий и кандидатов.
Лебедь и стал той третьей силой, с которой собиралась сотрудничать на выборах президентская команда.
Все, что делала команда Ельцина в эти месяцы, — классика предвыборной борьбы.
