Николай Мельниченко - Еще вчера. Часть вторая. В черной шинели
Погубили Суровцева, как водится на Руси, если не водка, – то «бабы». Его жена начала кампанию террора – личного и через политорганы, проведав о любовнице СА – милой женщине из отдела. Так УМР потеряло неплохого руководителя. Не знаю, вернула ли эта акция мужа обиженной женщине. (Некрасивых женщин не бывает. Бывает мало водки).
Второго «ругаемого» человека – своего главного инженера Владимира Ивановича Корякина, Суровцев беспощадно обрывал и зло высмеивал на всех планерках и совещаниях с участием множества людей. ВИ – главный инженер, мой непосредственный начальник – добродушный дядька, бывший сантехнический прораб с Дальнего Востока, которого перетащил за собой прежний начальник УМР Юрий Иванович Горбанев. Сам ЮИ был мягкий и добрый человек. Вскоре, к глубокому сожалению, Юрий Иванович заболел раком и умер. Корякин остался без друга и начальника, а новый, Суровцев, его не жаловал, как мне сначала казалось, – по каким-то личным причинам.
У меня к непосредственному начальнику – Владимиру Ивановичу Корякину– отношение даже не двойственное: оно, как теперь говорят, – многовекторное. В повседневных (бытовых) условиях – он добряк, последнюю рубашку отдаст. Хлеба горбушку – и ту пополам. Он мой начальник – никаких проблем: просто – папа родной. Я для него – «Коля» везде: и на даче, и при эполетах.
Его персональная служебная «Волга» по утрам и вечерам напоминает лодку деда Мазая: шеф подбирает всех. Днем она носится по Питеру: это катаются по срочным делам офицеры из отделов, и ВИ сам иногда ожидает свою машину для поездки. Кстати, о служебных машинах. Они есть только у командира, трех его замов и главного инженера. Машины начПО (замполита) и зама по МТО (снабжение) – особо неприкасаемые: а вдруг война? А они – без колес будут, что ли!?
Я раскатываю на машине всегда, но только на собственной. Только однажды, согбенный после операции, я вышел в карман проспекта Смирнова (был такой ворюга, мэр Питера, разбившийся по пьяни; теперь это Ланское шоссе), чтобы доехать к части на машине соседа – зама по МТО. Вместо него вышла жена и сказала, что сейчас она не поедет, пусть шофер едет на Тамбовскую один. Я изобразил позу просителя.
– Возьми этого полковника, – милостиво разрешила жена зама. Спасибо Вам, Екатерина Михайловна, что Вы вспомнили, что я лично укреплял и ставил двери в Вашу квартиру, и разрешили мне, недостойному, прокатиться на Вашей с мужем служебной машине…
Однако продолжаю о своем непосредственном шефе. Часто я его люблю. Но когда дело доходит до технических решений – «врезать» просто хочется этому добродушному, но страшно упрямому «практическому дядьке». Хотя и очень жалко…
Они там, на Дальнем своем Востоке, все делали сами, все постигли, – не отрываясь от бытового уровня, на котором и остановились навсегда. Книжек всяких ученых и журналов они не читают, поскольку им и так все понятно. «Неприятности по мере их поступления» мой шеф преодолевает «домашними средствами», просто и скоропалительно. Потом, к якобы решенной таким способом проблеме, налипают новые, как мокрый снег на заготовку для «бабы».
За несколько лет командования мой шеф смог нанести Управлению, и особенно Заводу 122, ущерба больше, чем десяток вражеских диверсантов. Лишь бы быстренько все «порешить»… «Выдыхать» потом приходится долго-долго…
В нашем доме, стройку которого курировал он – Главный инженер супер– электриков, сантехников и монтажников, – сооружена такая система отопления, которую с трудом запускают каждый год уже 30 лет. Допотопные чугунные монстры, – краны для регулирования батареи, при любом повороте перекрывают весь стояк, отключая от тепла все этажи. Это происходит ежегодно, т. к. люди меняются квартирами, и неофиты начинают с регулировки отопления. Любой, тронувший такой кран будет месяц подкладывать посуду под течь из сальника. После запуска отопления в квартире моего друга на верхнем шестом этаже можно начинать ремонт: только там можно стравить из системы воздух. Ржавая эмульсия со страшным свистом вырывается из краника, окропляя жилище и весь быт несчастных.
Самое холодное место в квартирах нашего дома – ванная: обогревающие помещение полотенцесушители подключены последовательно к стояку, обогревающему кухни на шести этажах, то есть практически к уже холодной воде (это персональное рацпредложение ВИ).
С таким же блеском выполнено электроснабжение дома. Тонкие алюминиевые провода рассчитаны по довоенным нормам: одна комната – одна лампочка Ильича – одна розетка. Желающие установить, например, стиральную машину должны прокладывать в квартиру отдельную проводку от щитка на лестничной клетке. Это при том, что медные провода любых сечений и видов изоляции для нас никогда не были проблемой. Проводка в квартирах проложена по стенам немыслимыми диагоналями под слоем штукатурки. Забивая гвоздь для картины, можно устроить всеобщее короткое замыкание и пожар: в шкафах стоят древние тепловые автоматы АБ, которые или горят сами по себе или намертво сваривают контакты. Счетчики у нас украли из открытых всем ветрам шкафов на лестнице еще в первые годы перестройки, но это к счастью: весь кабельный канал, вместе со щитами и верхним этажом, заливается водой, поступающей с худой кровли.
На этом фоне отсутствие в окнах всех квартир каких-либо форточек воспринимается как должное: дескать, на Дальнем Востоке мы всемерно берегли тепло и вас научим.
Этюды по дому можно множить, например, – описанием «шуток» подвала, из-за которого у нас погнили лаги пола…
Вот за что можно похвалить отцов-основателей нашего дома, так это за выбор места. Дом распложен в зеленой северной части города. Рядом метро и ж/д станция Новая Деревня, троллейбусы и автобусы. Но главное – мы находимся во дворе, и шум, мягко говоря, оживленного Ланского шоссе к нам почти не доходит. Чтобы не ходили под нашими окнами, мы с Эммой вдвоем соорудили из плиток обходную дорожку, сделали невысокую оградку. Разрослись кусты, посаженные под окнами; народ привык к новым путям…
Кстати, до переезда мы так были привязаны к родному Кировскому району, что планировали возвращение туда через обмен. Через пару месяцев мы забыли об этих мечтах: воздух в зеленом районе слегка отличается от выдоха мартенов на Кировском заводе. Кроме того, с ужасом представляю, что ездить на любимую фазенду нам бы пришлось, преодолевая пробки всего города…
Возвращаюсь к деятельности своего шефа. Недостатки нашего дома, в конце концов, испытывают всего несколько десятков человек. На 122 заводе созидательная деятельность Главного была еще эффектнее. Вот несколько примеров из богатой коллекции.
