Павел Кодочигов - Второй вариант
- Дал ему девять граммов? - поинтересовался Карянов.
- Чесались руки, но сдержался. Раз русскому выучился, пусть поговорит хорошие "языки" и тогда нужны были.
- Не нравится мне эта история,- как всегда тихо и внушительно продолжил разговор рассудительный Вашлаев, поглаживая небритый подбородок.
- Какая? Что не шлепнул?
- Сегодняшняя. Фриц через Волхов перешел, на минном поле не подорвался, в наши окопы залез, и никто этого не заметил. А если бы десяток разведчиков вместо него пожаловали? Что бы они натворили! У меня предложение есть.
- Выкладывай,- не сдержал улыбки Шарапов. Вашлаев начал неторопливо обосновывать свое предложение:
- Пока мы на КП полка жили, там и без нас сторожей хватало. Здесь, поскольку хозяева ненадежные, надо одного в траншею на вал определять, а второго у землянок. Вот так я думаю, а то спим, храпим и в ус не дуем.
Стоять на постах разведчики не любили, но на этот раз Вашлаеву возражать не стали.
- Все, командир? - спросил Бахтин.- Тогда, кто хочет побороться на сон грядущий под охраной двух надежных часовых, за мной.
- Кто желает поползать, на выход,- поднялся Шиканов.
- У кого есть силенки меня из траншеи на божий свет вытащить, прошу до меня,- пробасил Бербиц и, не увидев желающих, пожаловался:- Командир, они боятся.
- А ты не очень свою силу показывай,- посоветовал Шарапов.- Идем, охотники найдутся.
Бербиц хорошо прижился во взводе. С ним стало даже веселее. Повесят носы ребята, Миша им парочку анекдотов подкинет, и смех в землянке. Нравилось и то, что он умел подтрунить над собой. Первыми начинали смеяться глаза, посматривая на собеседников хитровато и с обещанием - а я вас сейчас ошарашу! - потом начинал подрагивать горбатый нос и слышалось хорошо знакомое: "Гы-ы".
Один недостаток был замечен за Бербицем - он боялся снарядов. "Если погибну, то от артиллерии",- говаривал Миша. У всех в памяти был недавний случай на занятиях. Немцы повели обстрел, но снаряды ложились так далеко, что никто и бровью не повел. Бербиц же сразу прыгнул в окоп и залег там намертво. Потом разрывы приблизились, и все - чем черт не шутит - тоже укрылись в окопе. Один Бахтин остался наверху, стоял на бруствере, покусывал соломинку и пытался "завязать" разговор с Бербицем: "Миша! Мишенька, вылезай ко мне, маленький. Я тебе бумажку дам, ты закуришь моего табачку, у меня даже спички есть". Ребята хохотали, а Бербиц даже не огрызнулся. И раньше, стоило на немецкой стороне раздаться орудийному выстрелу, Миша начинал искать для себя спасительную ямку. Можно было просто крикнуть: "Летит!" - и он бросался на землю. От таких шуток отвадил Вашлаев:
- Чего ржете? Он большой, а в большую мишень и попаданий больше,- сказал шутливо, а когда стали возражать, спрашивать, почему Бербиц пулеметов не боится, разъяснил серьезно:- Он вам говорил - пуля его не возьмет. Это проверено - с простреленной грудью сам до своих дополз и в госпитале два месяца всего пролежал. А на снаряды у него предчувствие. Будто у вас его не бывает.
Разведчики в предчувствия верили и перестали подсмеиваться над Бербицем: пусть чудит, кому от этого плохо?
Лобатов вернулся из полка озабоченным:
- Ермишев далеко, но нас не забывает,- сказал Полуэкту.- Приказал еще одни "занятия" провести: сходить на тот берег Ильменя.
- Все?
- По пути проверить состояние льда на озере. И доложить.
На это задание Шарапов взял с собой новеньких и Бахтина с Каряновым. К вечеру, перед выходом, занялся легкий ветерок, пошел снег. Без происшествий сходить можно, не таясь, но Лобатов такой погоде не обрадовался:
- Будь моя власть, отменил бы вашу "прогулочку", да наверху опять что-то приспичило,- сказал хмуро.
- Почему отменили бы? - не понял Шарапов.
- Да потому, что буран будет.
- Пойду спрошу у Тинибаева. Он у нас мастер по погоде.
- Ты мне эти шуточки брось, - рассердился ПНШ-2.- У Тинибаева он спросит! Наша разведка уже блуждала. На Северо-Западном, под Старой Руссой вышла. Свои едва ее не побили. Так что глаз с компаса не спускай и предупреди, чтобы тебя контролировали.
Ширина Ильменя в месте перехода около трех километров. На случай, если кто провалится, прихватили веревку. Взяться за нее пришлось на своем берегу: погода резко испортилась, все смешалось в непроглядной мгле и злой круговерти.
На озере и совсем почувствовали себя беспомощными. Ветер - хоть руками раздвигай, тело ощущает каждый шов на одежде. Провалишься, так никто не увидит и не услышит, разве что веревка спасет. А толку от этого. На таком ветродуе все равно загнешься. Осторожно шли, ощупью. Лед походил под ногами и окреп, но при подходе к западному берегу снова стал истончаться. "На глазах", если было бы что видно. Сказывается течение Волхова, догадался Полуэкт. Пришлось растянуться, чтобы н.е угодить двоим, а то и троим, в одну полынью, и ползти.
Шарапов вытащил нож, ударил им вполсилы и пробил лед насквозь. Снова ударил - то же самое. Помедлил, соображая, стоит ли двигаться дальше, но приказ был "сходить на тот берег", а не просто "побродить по -озеру". Надо его выполнять. А если кто провалится? Не отогреть ведь и всей кучей. Лед, словно живой, изгибался под телами, но командир полз вперед, и разведчики тянулись за ним. По одному, с облегчением, только теперь понимая, какая беда их миновала, выбирались на спасительную землю.
На берегу отдышались, покурили не торопясь и без опаски - в такой метели немецкие часовые не рассмотрят огоньки цигарок - и еще полежали: не хотелось снова ступать на ненадежный лед. Вперед пропустил. Выпустит ли обратно? Двинулись наконец по своим следам, растянувшись еще более, поползли с великой осторожностью, не дыша, распластываясь на снегу, чтобы хоть этим уменьшить нагрузку на лед. Поднялись, не веря в свое спасение, лишь почувствовав надежную твердь под ногами. Освобождая натруженные шеи, автоматы закинули за спины.
Погода стала еще хуже. Ветер изменился и дул с севера. Снег превратился в крупку. Она больно била по глазам. Шли, отвернув от нее головы вправо, защищая лица руками. Скоро берег, по нему до дома доберутся быстро. От этой мысли и сил вроде прибавилось, и чуть посветлело, показалось Шарапову, будто луна пробила толщу туч и дала ничтожный свет земле. Он оторвал левую руку от лица, чтобы взглянуть на компас, и увидел немцев. Немцы шли левее, и было до них не более десяти метров, иначе бы не рассмотрел их. В белых масккостюмах, с автоматами наперевес.
Вражеская разведка!
Тело стало невесомым, сердце, сделав громадный скачок, застряло где-то у горла, дыхание затаилось. В такие минуты мозг работает с быстротой молнии: "Немцы заметили их раньше. Они подошли с наветренной стороны и находятся в более выгодном положении. Автоматы у них наготове, а огня открывать не собираются, давая этим понять, что хотят разойтись. Он обнаружил их случайно, ребята могут и не видеть. ППШ у всех за плечами, пока их достанешь... Надо пропускать!" Десятки других "за" и "против" пронеслись в голове, и правая рука, впившаяся пальцами в веревку, готовая дернуть ее, замерла, ноги продолжали идти в том же размеренном темпе.
