Людмила Кунецкая - Крупская
Приближался день венчания. К этому времени семья сменила квартиру, жить у Зыряновых было неудобно: комнаты маленькие, а за стеной у хозяев частые шумные сборища. Поселились у П.А. Петровой, в доме, построенном еще декабристом Фальбергом, тоже отбывавшим здесь ссылку. Чистый, просторный, с большим двором, дом стоял на самом берегу узкой живописной реки Шуши, Отсюда 10 июля 1898 года пошли в церковь,
В церкви Надежда Константиновна вдруг вспомнила картину давнего прошлого. Ей было тогда 7–8 лет, под влиянием няньки она верила в бога, та водила ее в костел. Перед сном девочка, стоя на коленях у кроватки, молилась на ночь. Как-то в дверь заглянул отец и сказал чуть насмешливо: «Ложись спать, богомолка, хватит грехи замаливать». Надя промолчала, но с тех пор религия стала единственной темой, исключенной из разговоров с любимым отцом. Он не пытался сломить ее волю, знал, что сама жизнь сделает ее атеисткой.
Свидетелем со стороны невесты был очень интересный, своеобразный человек. Владимир Ильич любил Стефана Николаевича Журавлева. В молодости Журавлев был писарем, говорил грамотно, ярко. Человек экспрессивный, он не мирился ни с какой несправедливостью, на все реагировал бурно, рассказывая о своей очередной схватке с местными богатеями, горячился, на щеках его горели яркие пятна чахоточного румянца. Скоро болезнь свела его в могилу, ему было немногим больше тридцати лет. На свадьбе он произнес речь, сказав, что приезд таких людей в Сибирь преобразует народные умы, пожелал молодым долгих лет жизни и успехов на их трудном пути.
Семейная жизнь стала налаживаться. Ульяновы даже обзавелись собственным хозяйством. «Летом никого нельзя было найти в помощь по хозяйству, — писала позднее Крупская. — И мы с мамой вдвоем воевали с русской печкой. Вначале случалось, что я опрокидывала ухватом суп с клецками, которые рассыпались по исподу. Потом привыкла. В огороде выросла у нас всякая всячина — огурцы, морковь, свекла, тыква; очень я гордилась своим огородом».
Однажды, к удивлению коренных жителей, Ульяновы наняли подводу и привезли из лесу хмель. Они задумали дело, по мнению крестьян, бесполезное: в углу двора соорудили беседку и обсадили ее хмелем. Он прижился. И так хорошо было здесь работать жарким летним днем!
Надежда Константиновна и Владимир Ильич иногда по утрам ходили купаться на дальнюю протоку. Возвратившись и позавтракав, принимались за работу.
В августе 1898 года Владимир Ильич заканчивает фундаментальное исследование, начатое еще в тюрьме, «Развитие капитализма в России». Здесь, в Шушенском, он привык все свои работы прежде всего прочитывать жене, выслушивать ее объективное и взыскательное мнение. Он считал ее своим самым первым и самым строгим критиком. В одном из писем к Марии Александровне Надежда Константиновна пишет: «…последнее время он по уши ушел в свои рынки и пишет с утра до вечера. Первая глава уже готова, мне она показалась очень интересной. Я изображаю из себя „беспонятного читателя“ и должна судить о ясности изложения „рынков“, стараюсь быть как можно „беспонятнее“, но особенно придраться ни к чему не могу».
Еще в Петербурге Крупская получила для перевода огромный социологический труд Сиднея и Беатрисы Вебб «Теория и практика английского тред-юнионизма». Теперь Ульяновы вместе принялись за перевод. Он давал возможность заработать и вместе с тем вплотную заняться английским языком. До того времени и Владимир Ильич, и Надежда Константиновна изучали этот язык лишь в тюрьме. При переводе сильно помогало немецкое издание работы Веббов. Оба были увлечены, и перевод получался удачный. Но английский язык по самоучителю вызывал много споров. Спорили в основном о произношении. Владимир Ильич утверждал, что хорошо помнит, как произносила слова англичанка, занимавшаяся с сестрой Олей, а у Нади произношение французское. Позднее Надежда Константиновна любила вспоминать, что не стала спорить, переучилась, но и подшучивала она над мужем, когда, приехав в Англию, они выяснили, что ни их никто не понимает, ни они никого. Пришлось объясняться письменно, пока не нашли учителя и не переучились.
В 1899 году перевод книги Веббов был закончен. Книга имела успех и быстро разошлась. Авторы тоже получили экземпляр на русском языке. Фамилия переводчика — Вл. Ильин — ничего не могла им сказать. Каково же было изумление Сиднея и Беатрисы Вебб, когда в 1917 году они узнали, что «Вл. Ильин» — псевдоним Владимира Ульянова — вождя русской, революции!
Советский посол в Англии Иван Михайлович Майский вспоминал, что в загородном доме Веббов была огромная библиотека и каждого впервые посетившего их гостя вели туда и прежде всего показывали «Теорию и практику английского тред-юнионизма», переведенную на русский самим Лениным. В кремлевской библиотеке Надежды Константиновны и сейчас хранится другая работа супругов Вебб — «Советский коммунизм» на английском языке, 2-е издание, вышедшее в 1934 году. Эту работу авторы прислали Крупской в 1937 году.
Как-то, когда Ульяновы работали в зеленой, увитой хмелем беседке, Владимир Ильич предложил Надежде Константиновне написать пусть небольшую книжку о роли женщины в революционной борьбе. Она ведь уже накопила большой материал, у нее много личных наблюдений, есть опыт пропагандистской работы среди женщин. Надежда Константиновна колебалась, она ничего еще не писала, не пробовала сил в политической литературе. Но Владимир Ильич ее убедил: тема была так актуальна. Постепенно начал складываться замысел первой книги.
Владимир Ильич внимательно следил за работой жены, и теперь он частенько изображал «беспонятного читателя», прослушивая готовые главы.
«Когда я писала в ссылке свою первую брошюру „Женщина-работница“, — вспоминала Крупская, — Владимир Ильич давал всяческие советы… говорил: „Не кажется ли тебе, что это место лучше было сказать так?“ Узнав, что я пишу по какому-нибудь вопросу, Владимир Ильич часто находил для меня какой-нибудь интересный материал — вырезку из иностранной газеты, статистическую табличку и проч…»
В своей брошюре, первой марксистской работе о положении женщин в России, Надежда Константиновна дает глубокий анализ причин бесправия женщин при существующем царском строе. Она призывает женщин встать в ряды борцов за лучшую жизнь вместе с мужчинами-рабочими. «Женщина-работница, — говорится в брошюре, — член рабочего класса, и все ее интересы связаны с интересами этого класса». Крупская рассказывает о тяжелом положении женщин в семье, их забитости, полной зависимости от мужа. А «в крестьянском быту на женщин смотрят как на собственность, — пишет она далее, — ценят в ней главным образом лишь рабочую силу». Женщина-крестьянка или женщина-работница практически не имеют возможности воспитывать своих детей, оставляя их целый день на произвол судьбы. Говоря о подневольном изнурительном труде, о гибельном влиянии его на психику и здоровье женщины, Надежда Константиновна образно рассказывала об обществе будущего, где труд из подневольного, убивающего все живое в рабочем, станет необходимым условием полнокровной жизни человека. Труд будет приносить людям радость и удовлетворение, способствовать гармоническому развитию личности. Общество возьмет на себя заботу о слабых, больных, старых. Совершенно исчезнет извечный страх перед будущим.
