Василий Песков - Полное собрание сочинений. Том 9. За порогом весны
Природные краски Америки более яркие, сочные, иногда просто резкие. И если к пейзажу нашей страны точнее всего подходит слово «лиричный», то для Америки эта же степень точности заключается в слове «величественный». Есенин не мог бы родиться в Америке. Тут родился Уитмен.
Знаменитое место в Америке – горный перевал на хребте Сьерра-Невады. Весной 1845 года тут прошли первые повозки эмигрантов, запряженные волами – «фургоны спускались вниз на веревках»… Сейчас через горы проходит хорошая автострада. Начинается Калифорния.
Автомобильная стоянка у дороги. Такое можно увидеть в любом месте Америки.
В географическом словаре Штатов прилагательное Великий, пожалуй, самое ходкое слово. Великие озера, Великие равнины, Великий перевал (по пути в Калифорнию), Великий каньон… В этих названиях нет рекламной дешевки нынешних дней («Великий суп», например). В них чувствуешь удивление людей, одолевших эти просторы пешим ходом и на волах. Сегодня автомобильная скорость крадет у земли ее величины, и все-таки чувствуешь: Великие озера – это Великие озера, Великие равнины – это Великие равнины.
Плодородие Америки перетянет на чаше весов плодородие наших земель. Природных причин этому много. И первая состоит в том, что Америка – страна южная. Мы привыкли к политической географии. Но Москва с Вашингтоном лежат на разных широтах. Вашингтон на четыреста километров город более южный, чем наш Ташкент. И ровно половина страны расположена к югу от линии Вашингтона. А самый север – это линия нашего Киева. Можно даже сказать, что севера в Америке «нет». И это подчеркнуто названием зон, на которые делят страну: Юг, Восток, Средний Запад и Запад. Север – в Канаде!
Украшение любой страны – реки. Главные водные жилы Америки были у нас на пути: Гудзон, Саскуэханна, Ниагара, Миссисипи, Миссури, Колорадо, Огайо. Мы не заметили тяги людей к речным водам (хотя бы один купальщик за всю дорогу!). Возможно, от купания в реках людей отучили бассейны – вода обезврежена хлором, резиновый коврик, душ, кока-кола… Бассейнов в Америке много. Но первобытная радость купания в реке… Неужели американцы этого чувства не знают? При нынешней тяге к природе, наверное, стало бы появляться желание переплыть реку, занырнуть у берега в поисках раков или налимов. Увы, возврат к этой радости вряд ли возможен – реки свои Америка отравила. Почти всюду текущие воды были безлюдные, отчужденные, мрачные.
В городах мы не видели широких нарядных набережных, бульваров и каменных лестниц к воде. Города у рек нередко громоздят баррикады старых автомобилей, мусор и хлам. Пожалуй, только Огайо, чем-то похожая на Оку, не утратила привлекательности. Вода (тоже нечистая, правда) лилась в приятной зелени берегов, пестрела лодками и, судя по лавкам, продававшим наживку (вплоть до червей из пластмассы), рыба в Огайо еще клюет.
В разноликих пейзажах Америки можно ли усмотреть какие-либо сквозные для всей дороги детали? Да. Автомобильная свалка и колючая проволока. В любом месте (исключая разве пустыню) видишь границы частных владений, а поскольку почти все земли (опять же, кроме пустынь и Аляски) – частная собственность, то постичь невозможно: сколько же проволоки на теле Америки?! И свалки… Временами кажется, кто-то нарочно гадил, чтобы оскорбить землю. Живописное место, пустыня, город, Юг, Запад, Восток – повсюду железные кладбища.
Районы промышленные – особо печальное зрелище. Картинки ада на старых иконах с примитивным котлом и костром из поленьев – наивная фантазия в сравнении с тем, что люди соорудили для себя тут, на земле. Наш маршрут по понятным причинам не шел через гущи заводов. Госдепартамент, правда, сделал для нас все, что мог: в несколько городов, помеченных «табу», въезд для нас разрешался, но с оговоркой: «без остановки». Таким образом, преобладающий цвет на нашем пути был зеленый. И все же дыма, нагромождений металла, мертвой земли и вонючих озер мы видели много.
Чикаго ранее славился ароматами скотобоен. Сейчас на подъездах к городу с юга и с юго-востока пора открывать пункты продажи противогазов и снабжать путников хотя бы маленькой веточкой зелени, иначе можно забыть, что ты на земле. Непрерывная цепь коптящих, парящих, извергающих в небо цветные дымы заводов. Так же круто замешена индустрия в районе Кливленда, Буффало и в добром десятке маленьких городов, припавших к озерам Эри и Мичигану. Такую же полосу бурых пространств, отмеченных трубами, вышками, эстакадами, а ночью – полыханием огней, мы проезжали в Западной Вирджинии. Горячим смогом душит жителей Лос-Анджелес. И даже в зеленокудром, лишенном промышленности Вашингтоне глаза слезила маслянистая гарь, оседавшая от низко на посадку пролетающих самолетов.
В Америке немало почти нетронутых мест с хорошим воздухом и синим небом. Но большая часть людей живет как раз там, где трудно дышать. К проблемам американского свойства теснота добавляет особую остроту. Однако в прерии никто не бежит. Наоборот, люди сбиваются все теснее в жилые пояса на Востоке, на Юге, на Крайнем Западе. Поляк Юлиан Немцевич, проехавший летом 1797 года по Востоку Америки в дилижансе, писал: «Страну эту я охотно сравню с гигантской шахматной доской в конце игры, где на огромном пространстве, вдали друг от друга, стоят одинокие фигуры». Сейчас Америка – та же доска, но в самом начале игры: середина пуста, зато по краям клетки заняты полностью.
Сквозное путешествие от океана до океана дает возможность почувствовать разницу житейского духа в местах, заселенных «плечом к плечу», и в местах, где дымок очага – одинокий дымок. У нас, двигаясь с запада на восток, за Уралом сразу чувствуешь: люди добрее, искренней, проще. В Америке (с поправкой на существенный коэффициент «каждый сам за себя») чувствуешь то же самое, удаляясь с Востока на Запад. На Востоке все проутюжено, все под метелку и под линейку – земля, деревья, посевы, постройки, одежда и сами люди. Запад (без Калифорнии) не очень причесан, грубоват. Об одежде, о внешнем лоске построек заботы тут меньше. Еда проще, но добротнее, здоровее. Реклама не так густа и назойлива. Чаевые на бензоколонках не берут или берут ее смущением. Автомобиль покупают, чтобы ездить на нем, и не спешат поменять на более модный, дабы утвердить себя в мире и вызвать зависть соседа. От встречного где-нибудь в штате Вайоминг или Айдахо еще можно услышать приветствие: «Здравствуйте, незнакомец!» В этих словах – готовность к знакомству, доброе к тебе расположение, способность помочь, оставив свои дела, иногда очень срочные. Американцы общительны всюду. Но человеческого тепла больше не там, где больше людей.
