Андре Кастело - Королева Марго
А спектакль был, что называется, на злобу дня. Вот Генрих Наваррский и его кузен Генрих де Конде, с толпою «нечестивцев», нападают на ангелов, одетых в легкие серебристые одежды. Защитники католической веры, в чьих предводителях можно было узнать короля и его братьев, победоносно оттеснили своих врагов в страшный, источающий серные испарения Тартар. Там враги сделались пленниками чертей, а победители смешались с ангелами, среди которых легко было распознать Маргариту и принцессу Конде. Прежде чем закружиться в танце со всеми участниками представления, они станцевали сначала со своими мужьями. Так оба Генриха обрели спутниц жизни.
Как обычно, праздничная неделя завершилась турниром. На этот раз Амазонки — в их образе выступали Карл IX и его братья, с обнаженной грудью, — победоносно громили Неверных Турок, представленных, разумеется, Генрихом Наваррским, Генрихом де Конде и их сподвижниками. Апофеоз представления — псалмы на темы любви в исполнении певца Этьена Ле Руа, звезды той далекой эпохи.
Как и следовало ожидать, протестанты не испытывали восторга от того, что четыре дня подряд их подвергали дурному обращению и насмешкам, а также от того, что они постоянно терпели поражения… пусть пока это было лишь на сцене. Обида копилась в их сердцах — эта обида очень скоро вспыхнула ненавистью — и брызнула кровью в ходе той страшной трагедии, до которой осталось уже совсем немного…
* * *Свадьба, которая заставила Марго пролить столько слез, призвана была упрочить Сен-Жерменский мир между католиками и протестантами. Тогда как все помыслы королевы-матери направлены были исключительно на мир, насупленный адмирал де Колиньи не переставал думать о том, как протянуть руку дружбы принцу Оранскому и помочь ему в освобождении Нидерландов от испанского ига. Но Екатерина своего мнения не изменила: конфликт с Испанией должен был обернуться неисчислимыми бедами для французской монархии.
Гордому Колиньи слышать это было смешно.
Как мажордом Франции, он видел для себя только одну цель: подобная операция увеличила бы его влияние на государственные дела. И правда, Карл IX настолько доверял Колиньи, что называл его не иначе, как «мой отец»! Значит, было необходимо решительно избавиться от дурного влияния адмирала. Эта решимость зрела в головах Екатерины и ее сына Анжу, разделял ее с ними и герцог де Гиз. Он-то не забыл, что именно адмирал, пусть и не прямо, был ответствен за смерть его отца: разве не он вложил оружие в руку убийцы, Жана Польтро де Мере?
Итак, покушение. Екатерина уверена: другого выхода нет. И королева-мать возложила на герцога Анжуйского подготовку заговора против адмирала, подчеркнув, что в задуманном деле промах недопустим.
В пятницу утром 22 августа 1572 года Гаспар де Колиньи присутствовал в Лувре на заседании Совета, который подтвердил неизменность позиции Франции: нет, она не готова двинуться войной на равнины Фландрии. Ибо конфликт с Испанией, повторим в который раз, окончился бы для нее катастрофой. Король отправился на мессу, председательство на собрании перешло к герцогу Анжуйскому. Должно быть, в ходе дебатов герцог оказался несколько рассеян, словно чуть не позабыл, что, по плану заговорщиков, именно на это утро намечалось убийство адмирала!
Поначалу Екатерина и ее сын хотели доверить эту операцию некоему капитану-гасконцу, но когда этот хвастун со своей типичной болтливостью стал излагать оригинальный план, с помощью которого он намеревался «поторопить адмирала на тот свет», они едва не расхохотались. Однако время для смеха еще не пришло…
Вот тогда-то мать герцога де Гиза, Анна д'Эсте, внучка Людовика XII, ставшая герцогиней Немурской через свое замужество с Жаком Савойским, порекомендовала заговорщикам сеньора Моревера, Шарля де Лувье, шевалье ордена Сен-Мишель, бывшего пажа Лотарингского дома. Анжу этот выбор одобрил: «Надежный человек, нам его хвалили, и уже испытанный в убийствах».
Какое место выбрать для покушения?
Не вернее ли всего опытному Мореверу устроить засаду где-нибудь на пути, по которому непременно пройдет адмирал, следуя из Лувра, с заседания Королевского совета, в свой дом на улице Бетизи? Как раз по дороге, на улице Фосе-Сен-Жермен, жил бывший наставник Генриха де Гиза, каноник Пьер де Пиль де Вильмюр. Моревер снял у него комнату на первом этаже дома, с зарешеченным окном, выходившим на улицу, представившись вымышленным именем — Бондо, конный лучник короля. Перед окном он повесил несколько простыней, чтобы замаскировать ствол своей тяжелой аркебузы, установленной прямо на подоконнике. И стал ждать…
На его счастье в доме был запасной выход к монастырю Сен-Жермен, а уж там стоял на привязи берберский жеребец, готовый умчать своего седока.
Ждать пришлось долго.
В ту роковую пятницу Совет затянулся дольше обычного. Моревер нервничал. Естественно, он не мог знать, что, покидая Лувр, адмирал встретил короля, который как раз выходил из часовни. Карл увлек своего «отца» в находившийся рядом зал для игры в мяч. Некоторое время адмирал наблюдал за игрой, затем, в сопровождении дюжины протестантских вельмож, жуя, по обыкновению, зубочистку, направился к себе, на улицу Бетизи. На ходу он проглядел какую-то записку, которую ему вручили. Справа от него шагал месье де Герши, слева — месье де Прюно. За ними следовала когорта дворян-протестантов. Вдруг Колиньи остановился и наклонился — это движение спасло ему жизнь, — чтобы завязать шнурок башмака. В этот момент Моревер нажал на курок аркебузы. Пуля, оторвав указательный палец Колиньи, застряла в предплечье, точнее, в локте. Но адмирал не упал:
— Теперь вы видите, — крикнул он, — как поступают во Франции с благородными людьми! Стреляли вон из того окна… Оттуда еще идет дым!
Несколько человек из его свиты бросились к дому каноника, но дверь оказалась на замке. Наконец она поддалась их натиску, и гугеноты устремились в комнату нижнего этажа. Еще не остывшая аркебуза лежала на кровати, но стрелок уже сбежал… С мостовой доносился удаляющийся цокот лошади, пущенной в галоп.
Друзья доставили окровавленного адмирала в дом на улице Бетизи и спешно послали за незаменимым Амбруазом Паре.
— Что? Опять! — воскликнул Карл IX, узнав о покушении, и в сердцах швырнул наземь ракетку. — Неужели у меня никогда не будет покоя?
Оставив игру в мяч и скорым шагом направляясь в Лувр, король даже не догадывался о том, что этот заговор был сплетен его матерью и братом. В Лувре он распорядился принять несколько неотложных мер. Крепостной страже и городскому ополчению усилить наблюдение за городскими воротами. Всем католикам, обитающим на улице Бетизи, немедленно покинуть свои дома и оставить их протестантам, чтобы те почувствовали себя в полной безопасности. На всякий случай были арестованы служанка и лакей каноника с улицы Фосе-Сен-Жермен. Наконец, «лучникам, арбалетчикам и аркебузирам» предписывалось собраться с оружием на Гревской площади, перед ратушей.
