Евгений Харламов - Российская школа бескорыстия
Каждый должен знать то место, на котором он может принести наибольшую пользу. Нечего и говорить о том, что на таком месте будет легче всего и приятнее всего работать. Труд не будет в тягость, а напротив, будет постоянным источником самых радостных впечатлений и постоянных стремлений все вперед и вперед.
…Культурный человек должен постоянно заботиться о той обстановке, в которой он живет. Наше жилище должно быть чисто, удобно, уютно, дома все должно радовать глаз. Жизнь наша должна быть красивой и радостной.
…Надо дорожить друзьями, Люсенька. Кто имеет друзей, хороших товарищей, верных, отзывчивых, тому живется легко и спокойно. Обращай внимание, Люсенька, прежде всего на положительные стороны людей. У каждого они имеются, но остаются иногда незаметными, скрытыми. Некоторые люди обладают удивительно высокими духовными качествами, но этого не знают, не замечают. Внимательно относись клюдям, с которыми встречаешься, старайсяу каждого найти хорошее, что у него есть.
При соблюдении этих условий как улучшится и облегчится наша жизнь!
Каждый человек – кузнец своего счастья. В нашей стране удивительные, можно сказать, непостижимые возможности открылись перед каждым человеком. Вся страна наша горит, обновляется, принимает новые формы и зовет всех нас на работу. Для всех в нашей стране найдется серьезная, захватывающая работа. Мне кажется, что у нас вроде как бы объявлена ставка на народного комиссара. Всякий может стать им.
Пойми, Люся, что ты живешь в самой счастливой стране в мире, где поставлены самые высокие цели, которые нигде, никогда не ставились. Старайся ориентироваться не на те недочеты, срывы, которых кругом пока еще много. Нет, ориентируйся на достижения, на те удивительные сдвиги, которые уже получены и получаются ежедневно.
Пойми, что жизнь – это труд, стремление к достижениям, постоянное движение вперед и вперед. Труд должен быть радостный, живительный.
Пойми, что твоя жизнь должна быть примером для других.
Твой дедушка А. Кисель.
(Цит. по: Люди русской науки/ под ред. И. В. Кузнецова. М., 1963. С. 628–629)
Глава II. Служа другим, сгораю
Один из символов врачебной деятельности – горящая свеча и девиз «Служа другим, сгораю» амстердамского хирурга Николоса ван Тюльпа – как нельзя больше подходит к служению отечественных врачей-эпидемиологов. Они находились на самых опасных участках для жизни, лицом к лицу с еще неисследованными и грозными инфекциями. И только в процессе практической работы и, конечно, в контакте с зараженными больными можно было выявить, как бороться с холерой, сибирской язвой, сыпным тифом, чумой.
Война с моровой язвой (А. Ф. Шафонский, Д. С. Самойлович)
Ни одна болезнь не вписала в историю столь множество трагедий, как чума. Целые деревни и города погибали от этой опасной инфекции. Разными путями проникали в организм возбудители чумы – через органы дыхания или пищеварения, через кожу.
Бубонная чума поражала лимфатические узлы. Во время эпидемии спастись от нее не удавалось никому.
В Западной Европе чуму называли «черной смертью», в России – моровой язвой. Гибель заболевших наступала через несколько часов после заражения. Живые не успевали хоронить мертвых. Немецкий историк медицины Г. Гезер писал о том, что война и голод «кажутся ничтожными перед ужасами повальной болезни, которая по умеренным подсчетам похитила во всей Европе около трети жителей».
В XIV веке – это была вторая эпидемия чумы – всего на земном шаре от нее погибло более 50 млн. человек.
Царица грозная Чума
Теперь идет на нас сама
И льстится жатвою богатой,
И к нам в окошко день и ночь
Стучит могильною лопатой…
Что делать нам? и чем помочь?
Эти строки из поэмы А. С. Пушкина «Пир во время чумы» выражают весь ужас человека, его бессилие перед грозной опасностью того времени.
Вспышки чумы повторялись периодически в разных странах мира: Англии, Франции, России. Так, в 1769 г., во время первой русско-турецкой войны, чума пришла в Россию из Турции. Сначала она появилась в русских войсках, затем, в 1770 г., охватила Молдавию и Валахию, перешла в польские провинции, в Украину, в Центральную Россию и стремительно продвигалась к Москве. На подступах к столице указом императрицы Екатерины II от 19 сентября 1770 г. были учреждены заставы в городах Боровске, Серпухове, Калуге, Алексине, Кашире. Но при постоянном сообщении столицы с войсками, а это было военное время, такие карантинные меры оказались недостаточными.
В декабре 1770 г. чума появилась в Москве. Первый очаг заболевания возник в жилом доме служителей Генерального Сухопутного госпиталя на Введенских горах.
Вскоре эпидемия в госпитале прекратилась, но генеральный штаб-доктор А. Ф. Шафонский оставался вместе с больными до конца карантина. Здание госпиталя по специальному указу Екатерины II сожгли. В марте вспыхнул новый очаг «повальной болезни» на Большом суконном дворе в Замоскворечье. Здесь уже умерло 113 человек, остальные рабочие продолжали общение с жителями города, разнося смертоносную болезнь дальше.
После консилиума врачей, среди которых были А. Ф. Шафонский, С. Г. Зыбелин, И. Ф. Эразмус и другие, предприятие немедленно закрыли, больных перевезли в Угрешский монастырь. Для здоровых создали карантинные дома в Замоскворечье. Доктор И. Ф. Эразмус составил два подробных наставления: «Инструкцию, данную лекарю, для пользования больных, в Угрешском монастыре определенному» и «Инструкцию, данную лекарем, состоящему в карантинном доме, при фабричных работающих». В них давались подробные указания, как осматривать больных моровой язвой, кормить, поить и лечить. Однако эпидемия чумы продолжала разрастаться: вспыхивали все новые и новые очаги заболевания, возрастала смертность. Поэтому для всех жителей Москвы Медицинским советом было подготовлено наставление «Мнение, служащее к предохранению города от появившейся болезни».
В марте 1771 г. императрица Екатерина II назначила «ко охранению столичного города от… открывшейся применчивой болезни» в помощь губернатору генерал-поручика, сенатора П. Д. Еропкина. Он обратился к Медицинскому совету Москвы для решения практических вопросов об организации карантинов, захоронений больных чумой, о банях и следовал во всем полученным рекомендациям.
Въезд и выезд из города резко ограничили – 11 застав закрыли и только 7 остались открытыми. При этом в соответствии с указом императрицы люди, уезжающие из столицы по Петербургской дороге, должны были получить письменное свидетельство, что они не из зараженных домов, а их товары с фабрик, где нет чумы. Отъезжающие должны были также иметь при себе заключение о здоровье, подписанное докторами К. Ягельским и X. Граве. Тем не менее въезд и выезд из Москвы по причине обширности города и недостатка военных не всегда можно было ограничить. Высшие сословия, торговцы разъезжались без должного контроля и осмотра и увозили с собой заразу дальше, приезжающие в столицу также заражались и умирали.
