И. Иванов - Петр Великий. Его жизнь и государственная деятельность
Государю очень не по сердцу были кляузы фискалов и развившаяся в народе страсть к доносам; но другого контроля над действиями администрации Преобразователь пока не мог домыслить. Тем с большей жестокостью преследует он крупных взяточников. Так, князь Гагарин, сибирский губернатор, по приказанию царя был повешен. Архангельский вице-губернатор Курбатов умер под следствием, не дождавшись суда. Петербургский вице-губернатор Корсаков публично наказан кнутом; сенаторам князьям Волынскому и Опухтину жгли языки каленым железом; доход с имений Меншикова шел на погашение казенных растрат; сам обер-фискал Нестеров был мучительно казнен; многие знатнейшие сановники лишены имущества, наказаны кнутом и сосланы.
Царь сознавал необходимость в новом кодексе законов. 8 августа 1720 года приказано учредить комиссию для составления русского уложения по лифляндским, эстляндским, а более по шведским законам.
Одновременно с городским самоуправлением вводилось коллегиальное устройство в дела и порядки церкви. Петр принимал непосредственное участие в составлении духовного регламента. В нем сказалась глубокая ненависть к старине и рационализм, свойственный умственному складу государя. Регламент вооружается против множества предрассудков, злоупотребления верой в чудотворные иконы и т. д. и указывает на необходимость образования: “всеконечная нужда иметь некоторые краткие и простым человекам вразумительные и ясные книжицы, в которых заключается все, что к народному наставлению довольно есть, и тыя книжицы прочитать по частям в недельные и праздничные дни в церкви пред народом”. Епископы обязаны учреждать школы для первоначального обучения священнических детей; библиотеки при школах должны быть открыты во все дни и часы; предполагалось завести семинарии и академии и пр. Затем следуют постановления о духовных проповедниках, раскольниках, постройке церквей, духовной цензуре, коллегиальном управлении, суде и т. д. Указом 14 февраля 1721 года упразднялся монастырский приказ и архиерейские имения переходили в ведомство синода.
Петровское правительство призывало к труду и службе государству все сословия, без различия сана и происхождения. Северная война потребовала ужасных издержек; население было отягощено рекрутскими наборами, налогами и натуральными повинностями. В январе 1724 года издан именной указ Священному синоду: “Надлежит искать способы, каким бы образом иной путь пред Богом угодный и пред людьми непостыдный и неблазненный был~ Понеже большая часть монахов тунеядцы есть~ а где и сами трудятся, то только одну долю от трех против поселян работают”.
Главное внимание Петра Великого в продолжение всего царствования обращено на организацию сухопутного войска и создание военного флота. Им установлены постоянные рекрутские наборы и создана регулярная армия. Военные люди стали принадлежать исключительно своей службе и не допускались к занятию другими делами. Им выдавалось определенное жалованье и казенный провиант. Кодекс военных законоположений составлен еще до открытия военной коллегии; он определял не только права и обязанности подчиненных и начальства, но и военное судопроизводство и устройство армии. Адмиралтейская коллегия устанавливала единство в управлении флотом и всеми морскими делами. В конце царствования Петра Великого регулярное войско достигало 180 тысяч человек. Оно было вооружено и обмундировано по западноевропейским образцам, прекрасно дисциплинировано и испытано в боях. Издержки на содержание флота быстро возрастали. В 1721 году расход на морское дело, включая сюда и заводы, приписанные к морскому ведомству, простирался до 1150 тысяч рублей, что составляло более одной пятой общего военного бюджета. Русский флот состоял из 48 линейных кораблей и до 800 мелких судов при экипаже в 28 тысяч человек. Для флота и армии Петр не жалел ни средств, ни людей. В своем указе и регламентах он часто объясняет, что от военного могущества зависят крепость государства, благосостояние народа и успехи во внешней политике.
Глава V. Общественные преобразования
“Говоря о Петре, многие видят в нем больше реформатора, – говорит Белинский, – и забывают колоссально нравственный и религиозный дух, которого вся жизнь была страстным служением идее”. В XVII веке народ и общество сильно волновали религиозные интересы: столкновение новых учителей со старыми повело к церковному мятежу, расколу. Молодые люди, получившие светское образование или обучившиеся у западных монахов, не могли не видеть, что духовные авторитеты многое толкуют неправильно и произвольно, насилуя живое чувство и здравый смысл, придают слишком большое значение простой обрядности и внешним формам благочестия. Некоторые раскольничьи толки проявили сильное стремление освободиться от всякого авторитета и склонность принять рационалистические учения. Борьба получила особенную страстность, потому что вопросы религии тесно соприкасались с вопросами нравственности и общего просвещения. Дети “попов, дьяков и всяких церковных причетников, – говорит современник, – не обучаются грамоте, живут в гуляках, ходят за неподобными промыслами и воровством”. Правительство издает указы, чтобы белое духовенство “детей своих, братью и племянников от всяких неподобных и воровских промыслов унимали, всякому доброму делу учили, чтобы они за воровством вперед не ходили, а которые захотят добровольно записываться в нашу службу, тем не запрещали”. При дворе благочестивого Алексея Михайловича, в первые годы детства Петра, вот, например, какие факты происходили в самой Москве. Приезжает к царю в Преображенское стольник Посников с челобитной на патриарха, что он посадил отца его, духовника царского, “в смирение на цепь безвинно, – так чтоб великий государь изволил бы прийти в Москву и его из смирения освободить”. Приезжает царь в Москву и посылает за патриархом; тот явился, “про то попово неистовство, невежество и мздоимство многое извещал; держит у себя жонку многое время, духовника патриарша к себе не пускал и его патриарха бесчестил”. Дело Иосифа, хранящееся в Синодской библиотеке, передает, что “называл Иосиф великого государя, будто великий государь г~, и бол~, д~; патриарха называл глупцом и безлюдицею; архиереев скотами и трусами, шушерою. Ездил в домовые свои и монастырские вотчины с монахами и домовыми людьми, а после стола в селах и погостах и на лугах пред ним напився отец его духовный, архимандрит Голутьина монастыря, дьяк и иные духовные люди смехотворением многим и кощуны всякими боролися, и у тех монахов в борьбе их подолы непристойно оборочались”. Если такие явления происходили в Москве, в Коломне, – замечает Соловьев, – то что же могло происходить где-нибудь подальше, на окраине? Из духовных лиц многие участвовали в разбоях и грабежах. Так, например, разбойничал и укрывал награбленное старец Ферапонт, строитель Тартенской пустыни, и другие. Это-то духовенство, при первых попытках Петра реформировать русскую жизнь, стало распространять про царя самые нелепые слухи: “немцы царя обошли, испортили; прежние государи по монастырям ездили, Богу молились, а нынешний государь только на Кокуй ездит. Начальные люди изменили православной вере; государь ездил за море, полюбил веру немецкую, будет то, что станут по средам и пятницам бельцы и старцы есть молоко” и т. д.
