Александр Лебедь - За державу обидно
Огневая подготовка - наука точная и строгая. Обученные люди - в мишенях есть конкретные следы их выучки. Не обучены - увы! Но батальон в архисложных погодных условиях сражался. Просматривалось явное стремление выполнить задачу с как можно лучшими результатами. Из пяти рубежей мишеней я проверил два, и оценка была на этих рубежах - соответственно - два.
Кто проверял остальные рубежи, не знаю, но в результате весьма длительных и сложных подсчетов выяснилось, что батальон сдал проверку на три. Про обещание снять балл как-то все забыли. Все это оставило в моей душе крайне неприятный осадок. Я запомнил: лезущих вон из кожи офицеров не вина, а беда состояла в том, что с ними никто не занимался как следует. Но, тем не менее, все они демонстрировали волю к победе - и на этом фоне жалкая, неуклюжая подачка в виде удовлетворительной оценки. Такие чувства охватили не только меня, но я этот горький осадок сохранил до сих пор. Нельзя, по-моему, оскорблять людей подачкой. Я же для себя вынес с этой проверки следующее: первое - людей нужно учить систематически, а не от случая к случаю; второе - проверка это тоже учеба, и никогда нельзя ставить целью ее сведение с кем-либо счетов, цель должна быть одна - научить, создать такие условия, когда любой солдат мог бы проявить себя с самой лучшей стороны; третье - в проверку всегда необходимо вносить дух состязательности, азарта, элементы спортивной борьбы; четвертое - даже самую сложную задачу нужно ставить так, чтобы подчиненный не Ощущал ее тяжести, чтобы она на него не давила. Создавать своеобразную иллюзию простоты типа: полетим, прыгнем, совершим бросок в 50 километров и потом - главное - будем играть в футбол. У всех отложится, что главное потом хорошо сыграть, а все остальное - это попутно. Тогда и легче выполнять задачу. Пятое - если стрельба и другие действия не получаются, никогда не следует доводить проверку до конца в таком ключе, чтобы не подорвать веру людей в собственные силы.
Нужно остановить, успокоить, разобраться, вскрыть причины неудач. Обозвать людей баранами - для этого много ума не надо. Шестое: даже если какие-то коллективные действия (например, эта стрельба) не получаются, надлежит помнить, что это наши солдаты, и если они что-то не сумели сделать, в этом есть прямая вина всех их вышестоящих начальников. Поэтому следует провести разбор, вскрыть недостатки и эти действия повторить. Ни разу не было, чтобы после такой работы люди повторно демонстрировали неудовлетворительные результаты.
Дорогами Афганистана
Звонок в будущее
Болтаться за штатом мне страшно надоело. Для меня это было крайне пренеприятным занятием, сродни безработному. Ощущение такое, что ты куда-то стремился, рвался, был нужным и полезным, от тебя зависели чьи-то судьбы и вдруг...
На полном ходу тебя остановили. Никто к тебе не идет, начальство при встрече морщит нос, как от хорошей доли лимона, и усиленно кормит "завтраками", лишь бы отстал.
Поэтому, когда я в начале ноября 1981 года (не помню какой раз по счету) явился к начальнику отдела кадров училища и в очередной раз выслушал предельно невнятное объяснение, что он звонил и вопрос решается и будет решен, но как и когда, неизвестно, я вспылил:
- Ты звонил?
- Звонил.
- Ну, теперь давай я буду звонить.
- Звони.
Взял я трубку засовского телефона с полной решимостью получить хоть какой-то ответ на свой вопрос. Попал на направленца по Афганистану полковника Камолова.
- Кто ты такой? - спросил он.
- Капитан Лебедь, бывший командир роты курсантов.
- Сколько ты командовал ротой?
- Пять лет и два месяца.
- Комбатом на юг пойдешь?
- Пойду!
- А почему не спрашиваешь куда?
- А мне все равно.
- Ну, позвони через два часа.
Позвонил и выяснил, что я уже в проекте приказа и буду назначен на должность командира 1-го батальона 345-го отдельного парашютно-десантного полка.
Тут я хочу сделать небольшую оговорку. Есть хорошая формула судьбы, и суть ее сводится к следующему: "Кому суждено быть повешенным, тот не утонет". Потом я узнал, что на должность комбата представили трех человек, но все они по разным причинам от нее отказались. Комбат был нужен срочно! Кадровики в пожарном порядке искали, кем заткнуть дыру в приказе. А тут я со своим звонком. Прекрасный вариант: с одной стороны, капитан, которому надоело сидеть без дела, достаточно опытный, чтобы возглавить батальон, а с другой стороны, можно было отрапортовать, что проделана быстро и оперативно работа по выполнению приказа.
Словом, все складывалось хорошо. И начальник отдела кадров повеселел. Человек он был неплохой, искренне поздравил меня с успешным разрешением вопроса. Правда, выразил определенное сожаление, что еду в Афганистан.
Армия - такая организация, где часто происходят метаморфозы: то ты уже старый, то такой молодой и зеленый, что на фоне травы не видно. Прямо на глазах начальника отдела кадров я превратился из старого заштатного (проскочившего золотые возрастные сроки) ротного в юного комбата с большим запасом времени. Начальник отдела кадров предложил мне оформить документы для приема в Академию имени Фрунзе. Я счел это предложение уместным и не вредным. Два дня я пробегал и оформил кучу разных бумаг, собрал их в "дело" и сдал начальнику отдела кадров. 9 ноября я вылетел на Фергану.
В то время 345-й полк дислоцировался одновременно в двух местах: Фергане и Баграме. Соответственно, работа управления полка строилась так, чтобы, успешно решая боевые задачи, не завалить тыловые, технические вопросы. Но к тому времени начало приходить осознание того, что подготовленные в лесах и болотах Литвы командиры БМД, механики-водители, наводчики-операторы при хороших и отличных оценках оказывались совершенно беспомощными в новых для них климатических горных условиях. Их приходилось переучивать по ходу ведения боевых действий, и это очень дорого нам стоило. В повестке дня стоял вопрос о создании на базе 345-го полка в Фергане учебного полка, который позволил бы учить людей водить технику и применять оружие в тех условиях, в которых им придется действовать. Как всегда у нас, вопрос этот изучался, протягивался...
Когда я прилетел в Фергану, выяснилось, что у меня нет заграничного паспорта, и, следовательно, я не могу пересечь границу. До его оформления я должен был сидеть в Фергане. Но на другой день прилетел начальник политотдела нашего отдельного полка майор Кудинов и, послав пограничников подальше, без всякого таможенного контроля посадил меня в самолет, и я впервые в жизни пересек государственную границу Советского Союза.
Стоял ноябрь 1981 года. Душманы уже тогда имели на вооружении ограниченное количество "Стингеров", и поэтому наш АН-12 шел высоко. Земля казалась далекой, горы - игрушечными, а в долинах и ущельях земля была покрыта паутиной неправильной формы. Я вначале не понял, что это такое. Потом мне разъяснил Кудинов, что это дувалы. Он же в ходе полета давал характеристики попадающимся селениям, объяснял, где душманские гнезда и какая территория кем контролируется.