Эдсон Арантес ду Насименто - Моя жизнь и прекрасная игра
Самолет подрулил к стоянке, распахнулась дверца, и мы увидели огромную толпу, ожидавшую нас у трапа. Когда мы стали спускаться по алюминиевым ступеням, люди принялись скандировать приветствия. Встречающие подхватили Ваву на плечи и понесли. Потом толпа завладела мною и остальными игроками. Просить кого-либо не поднимать нас на плечи и не носить среди возбужденной толпы, а также объяснять, что я лично боюсь высоты, было бессмысленно. В такой ситуации оставалось только одно — подчиниться.
В тот же день нас встречал Рио-де-Жанейро. На улицах был устроен настоящий карнавал: движение перекрыто, толпы народа, крики, пение, танцы, нигде не пройти и не проехать, люди не обращают внимания на гудение клаксонов и наезжающие на них автомобили. Повсюду играют всевозможные оркестры. В небе расцветают фонтаны фейерверка. В помещении редакции журнала «Крузейро» мы встретились с нашими семьями. Все плакали. Отец крепко обнял меня, проговорив от волнения только одно слово:
«Дико!»
Мать улыбалась и плакала:
«Как я скучала по тебе, Дико!»
«Я тоже, мама!»
Дона Селесте утерла слезы и стала рассказывать: «Если бы ты только видел! В наш дом пришло столько людей, такая собралась толпа! Раньше они жаловались, что ты разбивал фонари, дрался, грубил. А теперь все, даже твои школьные учителя, клянутся, что никогда не сомневались в твоем таланте. Все так гордятся тобой!»
Я не мог сдержать улыбки. В конце концов я ведь уже взрослый. Этот вывод был сделан мною еще в Швеции.
Все повторялось бесчисленное количество раз. Отцы, матери, жены, дети, братья, сестры, родственники — каждый из них крепко обнимал кого-то из нас, смеялся и плакал. А на улице перед зданием редакции «Крузейро» толпа пронзительно кричала, требуя, чтобы чемпионы мира подошли к окну. Их чемпионы мира! Толпе хотелось если не пощупать, то хотя бы увидеть их воочию.
Мне трудно припомнить, в какой гостинице мы ночевали в Рио. Одно скажу, была жуткая неразбериха — бесконечная беготня из номера в номер, объятия с совершенно незнакомыми людьми… Я проболтал с родителями почти до зари, после чего нас полусонных отвезли в аэропорт. Никто не мог понять — во сне это или наяву.
В Сан-Паулу все выглядело еще безумнее. Да это и понятно, ведь в нем живет больше людей, чем в Рио-де-Жанейро. Об игре с «Коринтианс» уже никто не вспоминал. Как только мы приземлились в аэропорту, гигантская толпа пошла на штурм самолета. Нашу безопасность обеспечивал корпус бомбейрос, так у нас называют пожарников. В Бразилии они вооружены и входят в состав вооруженных сил страны. Нас усадили в их специально оборудованные автомобили, и мы поехали. Чтобы добраться от аэропорта до центра города, потребовалось несколько часов. Улицы были запружены толпами народа. Огромные грузовики, отчаянно сигналя, теснили людей. Балконы домов по обеим сторонам улиц были заполнены людьми. Они разбрасывали конфетти, клочки газет, оберточную бумагу и окурки, не обращая никакого внимания на пешеходов. Отовсюду доносился треск дымовых свечей и ракетниц. Это был спектакль в сумасшедшем доме с участием самих сумасшедших!
У нас не было времени даже поесть. Вконец измотанные, полуголодные, готовые променять свои медали на бутерброд и хотя бы пятиминутный отдых, мы уже не могли улыбаться идиотской дежурной улыбкой по нескольку часов кряду, наши руки с растопыренными пальцами (знак победы) едва подымались над головой. Мы завидовали нашим товарищам по команде, которые жили в Рио-де-Жанейро и поэтому остались дома.
Нас привезли на стадион «Пакаэмбу». Здесь безумие возросло еще больше. Снова были фейерверки, пронзительные крики, вопли, объятия и речи. Я был уже настолько измучен, что все происходящее казалось мне чем-то потусторонним. С момента приземления в Ресифи я, казалось, утратил способность здравого восприятия. Не могу вспомнить, что я отвечал журналистам, что говорил кому-либо вообще. На всем был налет какого-то дурмана.
А когда трое из нас — Зито, Пепе и я — добрались наконец до Сантуса, весь фестиваль повторился с самого начала. В какой-то момент, когда нас везли по улицам, мы решительно потребовали дать нам что-нибудь перекусить или мы объявим забастовку.
Кто-то из сопровождавших нас удалился и спустя некоторое время вернулся с бутербродами в руках. Но они были такие засохшие, что вызвали у нас только жажду. Затем шествие было продолжено.
Сбежать нам удалось только поздно вечером, я отправился в пансион доны Георгины с твердым намерением отсыпаться целую неделю. Однако постояльцы в пансионе специально не ложились спать, они приготовили мне свои вопросы, полагая, что мне ничего не стоит пожертвовать ради них сном. На мое счастье, вошла дона Георгина, которая всегда относилась ко мне как к сыну, а не как к постояльцу.
«Бога ради, оставьте мальчика в покое! Дайте ему хоть немного отдохнуть! Неужели вы не видите, что он валится с ног?»
Наконец я дотащился до своей комнаты, сбросил одежду, скользнул под одеяло и впервые после возвращения из Швеции погрузился в глубокий сон, лишенный всяких сновидений.
Еще на несколько дней вся наша команда собралась вместе, чтобы принять те почести, которые она заслужила. Начались бесчисленные обеды, завтраки, коктейли, всевозможные мыслимые и немыслимые мероприятия. Нас принял президент республики Кубичек, который вручил нам золотые медали. И конечно, у нас постоянно брали интервью, причем одни и те же бессмысленные вопросы нередко повторяли по нескольку раз.
«Какое у вас было ощущение, когда вы победили?»
«Как вам понравилась Европа?»
«Какая команда оказалась для вас самым трудным соперником?»
В газетах сообщалось о подарках, которые нам вручили или собирались вручить. Писали о домах, земле, стиральных машинах, холодильниках и газовых плитах, лодках и автомобилях, об обещанных пожизненном бесплатном проезде по железной дороге и в автобусе, абонементах на бесплатное посещение кинотеатров, высокооплачиваемых должностях на государственной службе и еще бог знает о чем. В общем, если верить газетам, мы уже стали миллионерами! Но все это была лишь газетная болтовня. Ничего из обещанного не было выполнено, а подарки так и не дошли до адресатов. Наверное, только идиот мог поверить в это. Что касается меня, то я продолжал получать свои шесть тысяч крузейро в месяц, хотя мы заслужили приличные премиальные за победу в чемпионате мира.
Угар пошел на спад, мы оказались свободными от обязательств перед сборной, и я смог отправиться в Бауру, чтобы повидаться с семьей и друзьями. Вместе со мной в самолете летело несколько журналистов и фотокорреспондентов. Они собирались рассказать через свои газеты и журналы о том, как меня будут встречать в моем родном городе. Предстоящая встреча волновала меня. Ведь я уехал из Бауру чуть меньше двух лет назад неопытным и неискушенным юнцом в вагоне второго класса. Провожала меня только моя семья. А теперь я возвращался сюда на самолете и встречать меня будет, наверное, весь город. На какое-то мгновение у меня мелькнула мысль: а если среди встречающих будет Нейца. Она мне очень нравилась еще в детстве. Я отогнал от себя эту мысль. Ведь с тех пор прошло много времени, а я ни разу не дал ей понять, что она мне нравится. Такая симпатичная девушка здесь в провинции не засидится.