Вячеслав Лебедев - Мичурин
Ивану Владимировичу было очень не по себе от этих вестей. Он с горечью и досадой говорил, что из-за бездарных царских генералов зря течет русская кровь.
В России начались волнения, забастовки. Рабочие предъявили требования фабрикантам и царскому правительству, а крестьяне жгли помещичьи усадьбы, громили имения и хутора. Правительство отвечало расстрелами, виселицами, массовыми арестами и судами.
Наконец вспыхнуло вооруженное восстание в Москве, охватившее почти все рабочее население. Николай II двинул против сил революции отборных гвардейцев. Семеновский полк, считавшийся у царя самым надежным, помчался после разгрома московского восстания по Казанской дороге. Железнодорожники, активно участвовавшие в революции, гибли под пулями карателей. Уцелевшие скрывались кто куда мог.
Однажды, поздно вечером, на полуостров к Мичурину явился человек, который, судя по одежде, добрался до него не без труда.
— В чем дело? — спросил Иван Владимирович.
— Хотелось бы поступить к вам на работу, — ответил незнакомец.
— Откуда и кто?
— Можно не говорить? — тоже вопросом ответил незнакомец.
Садовод всмотрелся в собеседника. Лицо у него было спокойное. Глаза смелые, ясные, открытые. Ивану Владимировичу поправилось лицо пришельца.
— Ну, что ж. Понимаю. Ну, ну, ладно, заходи…
Он сам свел незнакомца, назвавшегося Перелогиным, в маленькую комнатку в нижнем этаже.
— Вот здесь и живи: не пропадать же и в самом деле человеку.
Шило в мешке утаить, однако, было нелегко. Тамбовская жандармерия понемногу пронюхала про то, что у Мичурина живет на нелегальном положении какой-то забастовщик…
Начались визиты разных чинов: то околоточный, то квартальный, то урядник из Донского…
Иван Владимирович сначала гнал этих гостей без околичностей. Но когда сам уездный жандармский ротмистр в пышных аксельбантах и при палаше в блестящих ножнах пожаловал на полуостров, пришлось с ним поговорить. Только пока ротмистр переправлялся через реку, «Перелогин» успел навострить лыжи в сторону Панского.
— Нам известно, что у вас проживает лицо нелегальное, — заявил Ивану Владимировичу ротмистр.
— А мне неизвестно… — был ответ, по-мичурински, как обычно, резкий. — Кто же такой?
— Эсдек, большевик Десенчук…
— Нет такого… — хладнокровно заявил Мичурин.
— Я буду вынужден произвести обыск.
— Пожалуйста, если не боитесь нарваться на крупные неприятности, — все так же хладнокровно ответил Иван Владимирович.
Ротмистр подумал и сказал:
— Завтра явлюсь к вам с предписанием свыше..
— Что ж, попытайте счастья… — насмешливо сказал ученый.
Ротмистр откланялся и, бренча шпорами, удалился.
Когда затих гром жандармской сабли, «Перелогин» пришел к хозяину и сказал:
— Спасибо вам за все, Иван Владимирович, но больше подводить вас я не хочу… Пришло время уносить ноги…
— Брось, — махнул на него рукою мастер. — Никуда не смей уходить. Во-первых, никто больше не явится, а во-вторых, если кто и явится, так я тебя в лаборатории у себя спрячу. И не пущу в нее никого… Ни под каким видом. Скажу — опыт сложный, важнейший…
«Перелогин» остался на питомнике. Так он и проживал под защитой у садовода.
Немало злобных слушков ходило про Ивана Владимировича среди городских купцов, чиновников, черной сотни.
— Опеку бы над ним, над садоводом этим учинить… Узнал бы тогда, как с крамолой заигрывать!
Но разговоры оставались разговорами. Город шушукался, а Иван Владимирович не обращал на это никакого внимания: работал себе и работал. И «Перелогин» с ним тоже. Так состоялось первое знакомство Мичурина с большевиками. Он тепло вспоминал впоследствии об этом случае.
IX. НОВЫЕ КУЛЬТУРЫ — НОВЫЕ МЕТОДЫ
С весны 1906 года Мичурин начинает долгий, многолетний цикл своих исследований по винограду. Несколько сортов было выделено им для строгого, тщательного наблюдения. Одни из них были черноплодные, другие — зеленоплодные. Не менее прихотливый, чем персик, виноград — культура тоже сугубо южная — оказался по оправдавшимся предположениям Мичурина гораздо более выносливым в условиях Козлова.
Тщательно была разработана методика наблюдений. Достаточно одного перечня элементов наблюдения, чтобы получить представление о глубине научного анализа, предпринятого Мичуриным.
«Высота роста (то-есть длина лоз)»; «Толщина лоз к 1.VIII»; «Окраска побега»; «Листья (в сантиметрах)»; «Вызревание»; «Одеревянение»; «Выносливость к зиме»; «Отводки»; «Разряд по вызреванию»; «Предположения на будущее…»
С поразительным терпением и точностью осуществляет Мичурин все эти наблюдения и отметки из года в год.
Все делается Мичурриным, чтоб обеспечить подопытным лозам успешный рост и плодоношение. Он организует как бы соревнование сортов — зеленоплодных и черноплодных, ставя их в одинаковые условия. Но для различных групп того и другого винограда Мичурин с придирчивостью подлинного ученого-аналитика создает различные режимы воспитания. Одни группы он снабжает органическим удобрением, например птичьим пометом, другие — минеральным удобрением — суперфосфатом, селитрой, калийной солью, третьи подвергает даже такому новаторскому приему, как почвенная электризация.
Но ключом к успеху была и здесь, конечно, гибридизация. Ивану Владимировичу пришла мысль скрестить южный культурный виноград с двумя разновидностями дикого винограда — Уссурийским и Американским.
Как и обычно, широк размах гибридизационной работы Мичурина с виноградом. Представление об этом дает список сортов винограда, применяемых им для скрещиваний и наблюдений. Около 80 сортов насчитывает этот список.
Мичурин опылял строго по плану. Для каждого скрещивания он брал немного цветков. Завязей получалось еще меньше, семечек выходило наперечет. Сеянцев вырастало из них и того меньше. Он жалел каждый сеянец и отечески заботился о нем. И успехи не замедлили приходом. Виноград постепенно становился полноправным жителем Мичуринского сада.
Однако поставленная ранее задача — вывести северный, морозоустойчивый персик — была посложнее.
Готовых форм для скрещивания, которые можно было бы взять сразу за исходные, в природе не было. Весьма далеки были по своим внутренним свойствам бобовник русских степей и американский персик Давида от культурного сладкоплодного настоящего персика, детища Закавказья, Ирана, Ближней Азии.
Тут нужно было искать каких-то совершенно новых путей. И неутомимая творческая мысль Мичурина подсказала ему правильный путь, путь постепенного сближения южного культурного персика с дикой разновидностью его.
