Лев Боярский - Очерки старой Тюмени
Делали тюменцы сухофрукты на зиму. Ярмарки бывали и в ближайших богатых сёлах. Так, в Прокофьев день (июль) бывали ярмарки в с. Каменка, куда специально ходил пароход, возил желающих посетить ярмарку. Я помню — ездил с родителями.
Нарядные праздники и гуляния устраивались в Тюмени на маслянице. Из пригородных деревень и самого города собиралась громадная армия пароконных или тройки лошадей, запряжённых в сани, украшенных коврами, цветами из бумаги. Сбруя с бубенчиками, колокольчиками и под дугой большой колоколец. И вот вся эта громада проезжала в масляницу по городским улицам, чаще всего кругом по ул. Ленина, Республики, с песнями, плясками в санях. Я помню, мальчиком забирался на ступени магазина Лагина (ступеней этих теперь нет, на месте магазина венерическая больница) и глазел на это красочное зрелище. Нечто похожее теперь бывает на празднике «Проводы зимы». В царские дни (14 мая коронация Николая II) бывало гулянье в Загородном саду (ныне сад судостроителей). В Рождество устраивалась платная ёлка в Приказчичьем клубе. Входной билет на одного ребёнка (с ёлочным подарком) 1 руб. 50 коп. Конечно, это было доступно состоятельным родителям. На улице ёлок не было, как при советской власти. Дети ходили по домам с раннего утра и славили хором праздник Рождества церковными псалмами. Очень приятно было быть «ряженным» и ходить компанией по домам, часто незнакомым.
На Пасху было принято крашенье яиц, игра в катание яиц. У ребят открывался сезон игры в «бабки» и широко шло христосование, часто с незнакомыми людьми. Устраивались похмельные столы с выпивками, закусками, куличами, вплоть до «банкухенов». И шли пасхальные визиты. Ряд лиц отказывался от визитов и платил несколько рублей «взамен нанесения визитов» в пользу детей сиротовоспитательного дома, о чём писалось в газете. Ёлки устраивались в каждой семье.
Широко отмечался праздник Троицы и Духов день. Молодыми берёзками украшали улицы около домов. Из других народных праздников того времени запомнился праздник, называемый в народе «Ключ». Этот праздник был на 9ю пятницу после Пасхи. Место празднования было за 2мя логами Городища, где будто бы открыт был целебный ключ. В этот день там был устроен целый ряд бараков для торговли съестными товарами и детскими игрушками (пушки из дерева с шомполами, стреляющие горохом, картошкой). Торговали очень бойко так называемыми «пражениками». Это — тушёными брюквой, калегой, урюком, грушами, яблоками. Тут же в одном бараке жарили оладьи, лепёшки по 2 коп. пара.
Я помню, мы с братом Витькой купили на 2 коп. лепёшек и на 3 коп. пол-бутылки «кислых щей» — это сладкий особый напиток, похожий на баварский квас. Торговали и настоящими фруктовыми водами и сельтерской завода Петухова. Доверенный этого завода еврей Матлин имел свой особый барак.
Конечно, люди находили и более крепкие напитки. Нам с братом приходилось наблюдать драку пьяных: с одной стороны гражданина с тросточкою против ножа жителя так называемых сараев, одетого в широкие штаны-шаровары и сапоги. Палочка была сломана об голову «парижанина» (так называли в народе сарайских молодцов). Но зато он был поранен потом и увезён в больницу. «Сараи» — это холмистое место, где добывалась глина для изготовления кустарным способом кирпича, располагалась на линии железной дороги. Там разбросаны были ряд домиков, в которых ютилась беднота и куда скрывались от гнева полиции жульё. Туда в одиночку даже полицейские боялись пойти в ночное время. Там часто находили при обысках краденные вещи (шубы, пальто и золотые вещи). Один раз, как передавали среди народа, целую тройку лошадей с санями похищенную в городе на одной из улиц, обнаружили в «Сараях».
Теперь на месте «Сараев» выстроены жилые дома, магазины — часть города с ТЭЦ.
Праздник «Ключ» держался только первые годы XX столетия.
Что касается спорта, то ни футбола, ни хоккея, ни баскетбола тогда не было. Велосипеды делали за границей и стоили они дорого очень. Так, велосипед Гритцнера (Австрия) в магазине Альтшуллера стоил 350 руб. мужской и ещё дороже женский. Так что обладатели велосипедов были богатые люди.
Охота велась шомпольными ружьями. Ружья центрального боя были очень дороги, только входили в моду. Мальчишки играли в мячик (в лапту, в «беглы») или в городки. «Исполинский столб», крокет — вот игры. Процветал конный спорт на ипподроме. Хорошие рысаки выращивались в дер. Гусева. В начале 900х годов делали игры над ипподромом проезжие авиаторы-петербуржцы, таким был Уточкин.
Мой отец Иосиф Васильевич Карнацевич, сосланный в Сибирь за польское восстание 1863 года, как указано в списке постатейном, забран он был в шайку мятежников и осуждён Виленским военным судом на 4 года арестантских рот и ссылкой в Сибирь на поселение под надзор полиции. По образованию он медицинский фельдшер, в 80х годах получивший звание старшего медицинского фельдшера при Варшавском университете[…] Появились в Тюмени ссыльные поляки 100 лет тому назад, в том числе и мой отец, проживший здесь долгую жизнь. Умер он на 82-ом году жизни в 1918 году (родился в сентябре 1837 г.)
29 лет он прослужил фельдшером на кожевенном заводе братьев Колмогоровых (документ об этом в музее). Он как фельдшер всё время пополнял свои знания, читая специальные медицинские журналы «Фельдшер», где помещались статьи фельдшеров, […], «Литературный медицинский журнал доктора Окса». Кроме того, имел целый шкаф книг медицинских на русском и польском языках. Я помню, потом ряд книг раздарил врачам по специальностям.[…]
У отца была обширная практика среди беднейшего населения Тюмени. Он имел право частной практики и право вывески на воротах дома «Медицинский фельдшер Ю.В. Карнацевич» Сталкиваясь со многими людьми он много видел, знал, наблюдал, слышал и мне хочется по памяти записать некоторые его рассказы.
Оставшись рано без отца и матери и получив домашнее образование (читать, писать, считать) мой отец ещё подростком был отдан матерью на выучку фельдшерскому делу к доктору Стецевичу. Проработав у него 5 лет он получил от доктора Стецевича бумажку, что может самостоятельно исполнять обязанности фельдшера и рекомендовал его ближайшим помещикам, имеющим крепостных крестьян. Отец работал в Витебской губернии на Белоруссии, сначала у помещика Лопацинского, а затем у графа Велигорского, обслуживая крепостное крестьянство в их поместьях. Он рассказывал, что во дворец графа Велигорского он по вызову обязан был являться в белых перчатках, причём не смотря на то, что он уже был молодой человек лет 20-ти, его не считали за человека, при нём дочь Велигорского раздевалась, садилась в ванну, не обращая внимания на него.
