Вячеслав Бондаренко - Герои Первой мировой
Алексеев в самой категорической форме указал на недопустимость каких бы то ни было государственных потрясений во время войны, на смертельную угрозу фронту, который, по его определению, “и так не слишком прочно держится”, а потому просил во имя сохранения армии не делать этого шага.
Представители уехали, обещав принять меры к предотвращению готовящегося переворота.
Не знаю, какие данные имел Михаил Васильевич, но он уверял впоследствии, что те же представители вслед за ним посетили Брусилова и Рузского и, получив от них ответ противоположного свойства, изменили свое первоначальное решение: подготовка переворота продолжалась».
О «решительном отказе» Алексеева Гучкову говорит в мемуарах и А.Ф. Керенский. Однако тогда становятся необъяснимыми те перестановки, которые внезапно последовали в Ставке в декабре 1916 года. Зачем «готовить почву», проводить на высокие штабные должности нужных людей, если считаешь заговор вредным в принципе?.. Кроме того, весьма сомнительно, чтобы Брусилов и Рузский согласились на участие в заговоре, зная, что Алексеев его решительно не одобряет. Ну и самое главное: человек, считающий заговор вредным, сообщает о нем куда следует — хотя бы императору, против которого этот заговор направлен…
Куда более вероятен другой вариант: напрямую, открытым текстом Алексеев Гучкову помощи не пообещал, а возможно, даже и отказал в ней, использовав всю приведенную Деникиным риторику. А скрытым текстом или интонацией дал понять, что в случае переворота противодействовать ему не будет и все зависимое от него сделает. Это позволяло Алексееву в случае провала заговора остаться в стороне. Возможно, что Алексеев раскритиковал именно вариант Гучкова (арест императора в поезде) и предложил более сложную, но и более безопасную для себя схему, на которую Гучков в итоге и согласился.
Одновременно Ставка занималась и своим непосредственным делом — руководила войсками. В начале осени 1916 года Алексеев предложил всем главнокомандующим фронтами разработать план операции прорыва укрепленных позиций противника. В Могилёв эти планы поступили в ноябре. Командование Западного фронта считало, что главный удар кампании 1917 года нужно наносить на Виленском направлении: А.Е. Эверт мотивировал это тем, что вслед за освобождением Западной Белоруссии и Литвы возможно будет развить наступление в Восточной Пруссии. Но В.И. Гурко решительно воспротивился тому, чтобы предоставить Западному фронту решающую роль в будущем году, и предложил сделать основным театром военных действий в кампании 1917 года Юго-Западный и Румынский фронты. 17—18 декабря 1916 года в Могилёве прошло большое совещание Верховного главнокомандующего и главкомов фронтов. На нем А.Е. Эверт категорически не согласился с предложением Ставки сделать главными фронтами следующего года Юго-Западный и Румынский. К Эверту присоединился главком Северного фронта Н.В. Рузский, полагавший, что его фронт должен наступать на Свенцяны. Временно замещавший Алексеева В.И. Гурко не смог настоять на своем, а Верховный главнокомандующий, по своему обыкновению, не спешил занять сторону кого-либо из присутствующих. Закончилось все тем, что в Петрограде был убит Распутин, и потрясенный Николай II спешно выехал из Могилёва в столицу. В результате никакого решения на совещании не приняли. В 1917-й русские фронты вступали, вообще не имея никаких планов на кампанию этого года!..
Только М.В. Алексеев внес в работу Ставки какую-то определенность, хотя и весьма своеобразную. 9 января 1917 года он предложил некий компромисс между планами Гурко, Эверта и Рузского — основной удар нанести на Юго-Западном фронте в направлении Львова, локальную операцию провести также на Румынском фронте и вспомогательные — на Северном и Западном. 24 января 1917 года этот план был одобрен императором, а в феврале командирам корпусов всех армий было предложено представить свои соображения не позже первой половины марта и исполнить все предварительные работы: наметить наблюдательные пункты, выбрать места для артбатарей, разработать планы связи, определить количество материалов и приступить к работам. Таким образом, фактическая разработка и подготовка наступательных операций 1917 года начались с конца февраля, приблизительно за четыре месяца до осуществления…
Но самое главное — на апрель 1917 года была запланирована Босфорская десантная операция, которая должна была поставить точку в боевых действиях Румынского и Кавказского фронтов. Ее следствием было бы падение Константинополя и выход из войны Турции, после чего последовал бы неизбежный крах Болгарии…
Однако осуществиться этому плану не было суждено. Март 1917 года стал водоразделом в истории Первой мировой войны на русском театре военных действий. После беспорядков в Петрограде 2 марта Николай II отрекся от престола, власть в стране перешла к Временному правительству. Это повлекло за собой грандиозные перемены как в жизни страны, так и в жизни армии.
Именно Февральский переворот 1917 года стал ключевым пунктом в истории Первой мировой войны для России. Именно к этому стремились как противники Российской империи, так и ее «союзники» по Антанте — в первую очередь Великобритания и США (Штаты вступили в войну вскоре после падения монархии в России, в апреле 1917-го). Ликвидация императорской власти в России дала возможность поставить у власти в стране правительство, которое изначально было послушной марионеткой в руках Запада и за восемь месяцев привело страну к краю пропасти, развалив буквально все сферы жизнедеятельности государства — и в первую очередь армию.
Зачем это нужно было нашим так называемым «союзникам»?.. Да затем, что союзниками их можно было назвать только в кавычках. Россия — победитель в Первой мировой войне — не устраивала никого: ни Великобританию, ни Францию, ни США. А между тем победное завершение войны Антантой в 1917-м приближалось стремительно, ресурсы Четверного союза таяли на глазах. О Босфорской десантной операции, после которой к России отошли бы Константинополь, Босфор и Дарданеллы, уже говорилось выше. Венгерский государственный деятель И. Бетлен в 1934 году так описывал последствия Первой мировой войны в случае победы в ней России: «Если бы Россия в 1917 году осталась организованным государством, все дунайские страны были бы ныне лишь русскими губерниями. Не только Прага, но и Будапешт, Бухарест, Белград и София выполняли бы волю русских властителей. В Константинополе на Босфоре и в Катарро на Адриатике развевались бы русские военные флаги».
Но такая картина категорически не устраивала «союзников» России. Следовательно, с развалом геополитического конкурента нужно было спешить. Затем и понадобилась так называемая «Февральская революция», которая на деле была хитроумно спланированной и тонко проведенной спецоперацией.
