KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Документальные книги » Биографии и Мемуары » Анатолий Мордвинов - Из пережитого. Воспоминания флигель-адъютанта императора Николая II. Том 1

Анатолий Мордвинов - Из пережитого. Воспоминания флигель-адъютанта императора Николая II. Том 1

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Анатолий Мордвинов, "Из пережитого. Воспоминания флигель-адъютанта императора Николая II. Том 1" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Ближайшими моими соседями по помещению были князь Шервашидзе, генерал Дашков и очень часто граф А. А. Голенищев-Кутузов; редкий день в свободное время мы не собирались друг у друга, чтобы поговорить о том, что нас особенно занимало.

Все они были далеко не заурядные люди, с большим жизненным опытом, очень начитанные и большие ценители старинного искусства во всех его проявлениях. У князя Шервашидзе было большое собрание исторических портретов и миниатюр, а у графа Голенищева-Кутузова несколько прекрасных картин старинных мастеров.

Я с удовольствием вспоминаю эти наши тогдашние беседы и споры на всевозможные темы, в числе которых исторические как то невольно преобладали – все мы недолюбливали наше текущее время, и сравнение с более красивым и менее материальным прошлым всегда было не в пользу первого, несмотря на очень большую разницу как в возрасте, так и в характере собеседников.

Граф Кутузов был один из тех немногих современных писателей-поэтов, с которыми мне приходилось довольно часто встречаться. В то время он закончил свой роман «Даль зовет» и замышлял его продолжение «Бог зовет»33. В его присутствии история и политические злобы дня отступали большей частью на задний план, к проблемам человеческого духа мы тогда отводили и наше посильное понимание, и порою наши горячие споры…

У брата Димитрия Яковлевича Дашкова – Павла Яковлевича, я также бывал довольно часто во время моей работы по писанию истории полка, порученной мне моими полковыми товарищами34. Бывать у него для меня всегда являлось большим удовольствием. Павел Яковлевич был не только непревзойденный знаток в той области, которой он себя посвятил, но и являлся теперь уже вряд ли повторимым типом настоящего, просвещенного русского барина, полного радушного гостеприимства и той доброжелательной простоты обращения, с которыми он относился даже к мало ему известным людям. Двери его дома всегда были широко открыты для всякого, кто хоть немного интересовался искусством, историей или литературой. Переступая порог его кабинета, каждый вновь прибывший сразу начинал себя чувствовать «как дома» и почти независимым от хозяина.

Когда я пришел к нему в первый раз, Павел Яковлевич встретил меня лежа на полу в одном жилете, пристально рассматривающий в лупу какую-то громадную гравюру, которая, видимо, не умещалась на его письменном столе.

В комнате уже ходили и сидели несколько человек, с которыми он обменивался короткими фразами. Мое появление заставило хозяина лишь повернуть голову в мою сторону, приветливо осведомиться о цели моего посещения и затем добродушно сказать: «Шагайте смело через меня… вот на той полке, в большой папке, вы найдете пока то, что, вероятно, заинтересует вас на сегодня, а в следующий раз я вам подготовлю и еще что-нибудь более подходящее…

Кой-что могу вам дать и на дом, только обещайте не затерять… а теперь располагайтесь возможно удобнее, как у себя…

Своих утренних посетителей, а их бывало немало, Павел Яковлевич никогда не отпускал без отличного завтрака. Этот завтрак за разговорами и какими-то особенными, действовавшими не на голову, а на ноги наливками всегда длился очень долго.

Во время его приходили новые люди, садились на свободные места за столом или, отказываясь от предложенной еды, придвигали свои стулья ближе к месту хозяина, образуя около него порою большую группу.

Павел Яковлевич был очень общителен и не только охотно давал ценные указания, но и любил делиться рассказами об удачной находке какой-либо особенно редкой гравюры или рукописи. Его доступность и большая известность в широких кругах людей, даже далеких от искусства, очень часто помогали таким неожиданным открытиям.

Мне вспомнился его рассказ о том, как в одно утро к нему явился неизвестный человек с большим мешком, заключавшим в себе мелкие клочки разорванной рукописи «какого-то писателя», которые посетитель предлагал Дашкову у него купить. Откуда они попали к продавцу, я уже теперь забыл. Случай был довольно сложный и счастливый. По некоторым отдельным словам и почерку Павел Яковлевич сразу догадался, что эта рукопись принадлежала Гоголю и являлась, насколько я помню, одним из уничтоженных самим писателем вариантов или продолжения его «Мертвых душ».

За небольшую сравнительно сумму – кажется, 300 рублей, – Дашков купил эту кучу изорванных, перемешанных и загрязненных лоскутков исписанной бумаги.

Чтобы восстановить целость рукописи в прежнем виде, он прибег к весьма находчивому и оказавшемуся очень удачным способу.

Захватив мешок с ценными клочками, он поехал к себе в имение, расставил в комнатах усадьбы большое количество столов, призвал неграмотных деревенских ребятишек и заставил их соединять отдельные обрывки рукописи, подбирая их, как в известной игре, лишь по форме один к другому.

«Это заняло много времени, – говорил Павел Яковлевич, – но зато удалось восстановить рукопись скорее и точнее, чем это сделали бы, наверное, мы, люди грамотные и читавшие или изучавшие Гоголя – у ребят не было того искушения составлять фразы по отдельным словам, которые казались бы знатокам самыми подходящими и совсем, быть может, и не соответствовали бы намерениям Гоголя…

Говоря об оригинальных личностях того времени, мне невольно хочется упомянуть и о моем знакомстве с известным издателем «Русского Архива» – Петром Бартеневым.

Знакомство это было, впрочем, весьма кратким, но произошло довольно неожиданным образом.

В те дни я с особенным старанием изучал в московских архивах время 6-месячного царствования Петра III, и для этой работы мне понадобилась одна из самых старых книжек «Русского Архива», которую можно было достать только в конторе самого журнала, так как ни у одного из букинистов ее не находилось.

Поднявшись по лестнице типичного московского дома и найдя двери конторы не запертыми, я вошел в небольшую комнату, в которой всюду были навалены кучи запыленных книг, но никого из людей не было. Выждав некоторое время, я постучал в запертую дверь какого-то соседнего помещения… Никто не отозвался… Я постучал второй раз, посильнее…

Послышалось шлепанье туфель, дверь слегка приотворилась, и у ее порога показался старичок в сером халате, довольно недружелюбно и пристально в меня вглядывавшийся.

В образовавшийся узкий просвет двери за старичком виднелась небольшая, обставленная простой старинной мебелью комнатка, со столом посередине, на котором кипел большой самовар.

У самовара сидела старушка в большом чепце и, не обращая внимания на мое появление, продолжала пить чай с той серьезностью и неторопливым достоинством в движениях, с какими могут делать это важное домашнее дело только очень старые, одинокие и очень уж русские люди.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*