Борис Васильев - Скобелев
— Этак может получиться, что зря все затеяли, — ворчал майор Навроцкий. — Пока доберемся, Кауфман уже Хиву возьмет.
Вероятно, та же мысль тревожила и генерала Веревкина. Дней через десять после горестного вывода Навроцкого, передовой дозор скобелевского авангарда с радостными криками доставил к Михаилу Дмитриевичу троих безмерно усталых уральцев.
— Хорунжий Усольцев, господин полковник. Послан с депешей наказным атаманом его превосходительством генерал-майором Веревкиным к господину полковнику Ломакину, но ваши казаки сказали, что тут вы за него.
Все это уралец выпалил сразу, четко и без запинок: видно, много раз повторял про себя свой первый важный рапорт. И был юн настолько, что на ввалившихся обмороженных щеках еще розовыми поросячьими клочьями торчала будущая борода.
В депеше было сказано, что Оренбургский отряд намеревается повстречаться с Мангышлакским отрядом в середине мая в районе селения Ходжейли для совместного наступления на Хиву.
Глава пятая
1
Депешу Михаил Дмитриевич доставил Ломакину лично. Николай Павлович очень ослабел от изматывающей его болезни, уже не вставал и говорил непривычно тихо и — с трудом. Внимательно ознакомившись с посланием генерала Веревкина, сказал Скобелеву:
— Примите командование отрядом и следуйте к месту соединения с оренбургскими казаками.
— Но я, так сказать, волонтер, Николай Павлович, — Михаил Дмитриевич несколько опешил, хотя и обрадовался. — Понимаю особые обстоятельства, но поймут ли их в должной мере ваши офицеры?
— Офицеры скажут спасибо, коли вы выведете их из этого ада. Если угодно, я подпишу письменный приказ.
— Я удовлетворен вашими искренними словами, Николай Павлович. И сделаю все, чтобы оправдать их.
Офицеры приняли назначение Скобелева командиром со вздохом облегчения, хотя вздох этот дался майору Навроцкому нелегко. Все уже поняли, что Туркестанская война, которую в известной мере знал только Михаил Дмитриевич, никак не похожа на привычную им Кавказскую, оттого-то и видели в этом неожиданном назначении единственный шанс пересечь пугающую их пустыню и добраться-таки до Хивинского ханства с его арыками, садами, тенистой прохладой и обжитыми селениями. Там уже можно было бы нормально существовать, а следовательно, и воевать так, как они привыкли, и не тащиться по диким пересохшим солончакам, изнемогая от зноя и жажды.
В первых числах мая Мангышлакский отряд вышел к границам Хивинского ханства. До соединения с Оренбургским отрядом оставались считанные версты, но на пути, как на грех, оказалась небольшая пограничная крепость Кизыл-Агир.
Об этом доложил казачий дозор. Скобелев сразу же отправил к основным силам урядника с приказом немедля подтягиваться к авангарду, выслав вперед артиллерийскую полубатарею.
— Крепостица старенькая, — сказал он, выехав с прибывшими офицерами на рекогносцировку. — Судя по размерам, гарнизон ее невелик, и как только артиллеристы разнесут ворота, мы предложим им сложить оружие.
— Парламентер, — заметил Млынов.
От крепостных ворот на полном скаку мчался всадник в пестром халате, размахивая привязанной к копью тряпкой, но почему-то цветастой, а не белой. Подскакав, он громко закричал, продолжая усиленно размахивать цветной тряпкой.
— Командующий крепости просит высокого господина русского начальника обождать со штурмом, пока они не перетащат с южной стены на северную свое орудие, — невозмутимо перевел Млынов.
— Это что еще за новости? — нахмурился Михаил Дмитриевич. — Нас просят ждать, пока они сосредоточат всю свою артиллерию против нашего отряда?
Прапорщик Млынов негромко переговорил с парламентером, усмехнулся:
— Вся их артиллерия состоит из одного древнего бронзового орудия, господин полковник. И они просят вашего разрешения выстрелить из него ровно один раз. При этом клянутся Аллахом, что палить будут по пустому месту.
— Господа, вы что-нибудь понимаете? — хмуро спросил Скобелев у своих офицеров.
— Кажется, мы имеем дело с изощренной азиатской хитростью, — предположил начальник штаба отряда подполковник Пояров.
— Они поклялись именем Аллаха, — серьезно напомнил Млынов. — После их единственного выстрела в указанном нами направлении они просят дать артиллерийский залп по стене, но при этом заранее предупредить, куда именно мы будем стрелять.
— Это еще зачем?
— Чтобы они отвели из-под выстрелов всех своих людей, — пожал плечами переводчик.
— Объясните, Млынов, что все это означает? — озабоченно попросил Скобелев. — Они тянут время, чтобы успели подойти подкрепления и ударили на нас с тыла?
— Не думаю, — усмехнулся прапорщик. — Командующий, комендант, защитники крепости да и все ее жители очень хотят сдаться на нашу милость. Однако, если крепость будет сдана без выстрела, всем родственникам командующего гарнизоном и коменданта хан отрубит головы. И так оно и будет, потому что таковы законы Хивы, насколько мне известно.
Михаил Дмитриевич молча теребил бакенбарды, размышляя, как поступить в столь непривычных обстоятельствах.
— Лукавят азиаты, — вздохнул майор Навроцкий, — ох, лукавят! Не поддавайтесь, господин полковник, это какая-то ловушка.
— Ловушка, говорите? Возможно… — Скобелев вздохнул, оглянулся на стоявших позади артиллерийских офицеров. — Поручик Гродиков, возьмите двоих казаков и вместе с прапорщиком Млыновым отправляйтесь в крепость с парламентером. Посмотрите, что у них за пушка, и укажите, куда ее поставить, чтобы никуда не попасть.
— Слушаюсь, господин полковник.
— Млынов, предупредите коменданта и начальника гарнизона, что они имеют право на выстрел только после того, как вы вернетесь. В противном случае я разнесу все стены, а заодно и все дома.
— Будет исполнено, господин полковник.
Артиллерийский поручик Гродиков, прапорщик Млынов и двое степенных (Михаил Дмитриевич лично отобрал их) казаков поскакали в крепость вслед за парламентером. Все оставшиеся молча провожали их взглядами и озабоченно вздохнули, когда за ними закрылись крепостные ворота.
— Я не доверяю туземцам, — хмуро сказал подполковник Пояров. — Не доверяю изначально.
Все промолчали. Потом сказал майор Навроцкий, со вздохом и невесело:
— Признаться, господа, я с ужасом ожидаю, что вот-вот через крепостные стены нам перекинут все четыре головы.
— Даст Бог, этого не случится, — словно бы про себя заметил Скобелев.
— А все же, Михаил Дмитриевич, вы уверены, что Бог — даст? — с усмешкой сказал подполковник Пояров. — Или здесь именно так странно все и воюют?
