Борис Васильев - Скобелев, или Есть только миг…
Однако вскоре все изменилось. Правда, и тогда они нигде не обнаружили противника, но, судя по всему, этот невидимый противник обнаружил движение их отряда. Глубокие колодцы Ислам-Кую и Орта-Кую, в которых они надеялись найти чистую воду, оказались заваленными овечьими трупами.
— Значит, знают о нас, — вздохнул Скобелев.
Он усилил караулы, а Ломакин вынужден был урезать и без того малые порции вонючей воды. Михаил Дмитриевич несколько раз сам выезжал в дальние рекогносцировки вместе с Млыновым, к которому уже привык и которому безотчетно доверял. Но им никого не удалось обнаружить. Не только всадников, но даже следов их коней.
— Пробирались по такырам, — объяснил Млынов. — По такой жаре такыры тверды, как зимний асфальт.
Полковник Ломакин ослабел настолько, что уже не мог удержаться в седле. Пришлось соорудить носилки, которые подвешивали между вьючными лошадьми, если позволяла местность. Ну, а там, где местность этого не позволяла, солдаты несли разболевшегося Николая Павловича на руках. Это замедляло продвижение отряда в целом, изматывало солдат дополнительными хлопотами, а офицеров — нарушением рассчитанной скорости продвижения.
— Этак может получиться, что зря все затеяли, — ворчал майор Навроцкий. — Пока доберемся, Кауфман уже Хиву возьмет.
Вероятно, та же мысль тревожила и генерала Веревкина. Дней через десять после горестного вывода Навроцкого, передовой дозор скобелевского авангарда с радостными криками доставил к Михаилу Дмитриевичу троих безмерно усталых уральцев.
— Хорунжий Усольцев, господин полковник. Послан с депешей наказным атаманом его превосходительством генерал-майором Веревкиным к господину полковнику Ломакину, но ваши казаки сказали, что тут вы за него.
Все это уралец выпалил сразу, четко и без запинок: видно, много раз повторял про себя свой первый важный рапорт. И был юн настолько, что на ввалившихся обмороженных щеках еще розовыми поросячьими клочьями торчала будущая борода.
В депеше было сказано, что Оренбургский отряд намеревается повстречаться с Мангышлакским отрядом в середине мая в районе селения Ходжейли для совместного наступления на Хиву.
Глава пятая
1
Депешу Михаил Дмитриевич доставил Ломакину лично. Николай Павлович очень ослабел от изматывающей его болезни, уже не вставал и говорил непривычно тихо и — с трудом. Внимательно ознакомившись с посланием генерала Веревкина, сказал Скобелеву:
— Примите командование отрядом и следуйте к месту соединения с оренбургскими казаками.
— Но я, так сказать, волонтер, Николай Павлович, — Михаил Дмитриевич несколько опешил, хотя и обрадовался. — Понимаю особые обстоятельства, но поймут ли их в должной мере ваши офицеры?
— Офицеры скажут спасибо, коли вы выведете их из этого ада. Если угодно, я подпишу письменный приказ.
— Я удовлетворен вашими искренними словами, Николай Павлович. И сделаю все, чтобы оправдать их.
Офицеры приняли назначение Скобелева командиром со вздохом облегчения, хотя вздох этот дался майору Навроцкому нелегко. Все уже поняли, что Туркестанская война, которую в известной мере знал только Михаил Дмитриевич, никак не похожа на привычную им Кавказскую, оттого-то и видели в этом неожиданном назначении единственный шанс пересечь пугающую их пустыню и добраться-таки до Хивинского ханства с его арыками, садами, тенистой прохладой и обжитыми селениями. Там уже можно было бы нормально существовать, а следовательно, и воевать так, как они привыкли, и не тащиться по диким пересохшим солончакам, изнемогая от зноя и жажды.
В первых числах мая Мангышлакский отряд вышел к границам Хивинского ханства. До соединения с Оренбургским отрядом оставались считанные версты, но на пути, как на грех, оказалась небольшая пограничная крепость Кизыл-Агир.
Об этом доложил казачий дозор. Скобелев сразу же отправил к основным силам урядника с приказом немедля подтягиваться к авангарду, выслав вперед артиллерийскую полубатарею.
— Крепостица старенькая, — сказал он, выехав с прибывшими офицерами на рекогносцировку. — Судя по размерам, гарнизон ее невелик, и как только артиллеристы разнесут ворота, мы предложим им сложить оружие.
— Парламентер, — заметил Млынов.
От крепостных ворот на полном скаку мчался всадник в пестром халате, размахивая привязанной к копью тряпкой, но почему-то цветастой, а не белой. Подскакав, он громко закричал, продолжая усиленно размахивать цветной тряпкой.
— Командующий крепости просит высокого господина русского начальника обождать со штурмом, пока они не перетащат с южной стены на северную свое орудие, — невозмутимо перевел Млынов.
— Это что еще за новости? — нахмурился Михаил Дмитриевич. — Нас просят ждать, пока они сосредоточат всю свою артиллерию против нашего отряда?
Прапорщик Млынов негромко переговорил с парламентером, усмехнулся:
— Вся их артиллерия состоит из одного древнего бронзового орудия, господин полковник. И они просят вашего разрешения выстрелить из него ровно один раз. При этом клянутся Аллахом, что палить будут по пустому месту.
— Господа, вы что-нибудь понимаете? — хмуро спросил Скобелев у своих офицеров.
— Кажется, мы имеем дело с изощренной азиатской хитростью, — предположил начальник штаба отряда подполковник Пояров.
— Они поклялись именем Аллаха, — серьезно напомнил Млынов. — После их единственного выстрела в указанном нами направлении они просят дать артиллерийский залп по стене, но при этом заранее предупредить, куда именно мы будем стрелять.
— Это еще зачем?
— Чтобы они отвели из-под выстрелов всех своих людей, — пожал плечами переводчик.
— Объясните, Млынов, что все это означает? — озабоченно попросил Скобелев. — Они тянут время, чтобы успели подойти подкрепления и ударили на нас с тыла?
— Не думаю, — усмехнулся прапорщик. — Командующий, комендант, защитники крепости да и все ее жители очень хотят сдаться на нашу милость. Однако, если крепость будет сдана без выстрела, всем родственникам командующего гарнизоном и коменданта хан отрубит головы. И так оно и будет, потому что таковы законы Хивы, насколько мне известно.
Михаил Дмитриевич молча теребил бакенбарды, размышляя, как поступить в столь непривычных обстоятельствах.
— Лукавят азиаты, — вздохнул майор Навроцкий, — ох, лукавят! Не поддавайтесь, господин полковник, это какая-то ловушка.
— Ловушка, говорите? Возможно… — Скобелев вздохнул, оглянулся на стоявших позади артиллерийских офицеров. — Поручик Гродиков, возьмите двоих казаков и вместе с прапорщиком Млыновым отправляйтесь в крепость с парламентером. Посмотрите, что у них за пушка, и укажите, куда ее поставить, чтобы никуда не попасть.
