Ю. Сушко - Владимир Высоцкий. По-над пропастью
Куда идти учиться? — такой вопрос Богомолову Высоцкий мог даже не задавать. Вчерашний выпускник мхатовской Школы-студии боготворил свой Лицей.
К вступительным экзаменам Владимир Богомолов посоветовал тезке готовить монолог Олега Баяна из «Клопа» Маяковского: «У тебя получится!»
«МОЙ МОЗГ, ДО ЗНАНИЙ ЖАДНЫЙ, КАК ПАУК..»
— Смотрите!
Володя небрежным жестом вытащил из кармана ковбойки новенький студенческий билет и продемонстрировал собравшимся во дворе ребятам:
— «Читайте! Завидуйте! Я — ...» И так далее, как у Маяковского...
«Министерство культуры СССР. Школа-студия им. В.И. Немировича-Данченко при МХАТ СССР им. М. Горького.
Студенческий билет № 398
Фамилия — Высоцкий. Имя — Владимир. Отчество — Семенович.
Время поступления — 01.09.56 г.
Факультет — актерский.
Билет действителен по 24.01.57 г.
Дата выдачи — 01.09.56 г.
Директор — /подпись/»
— Ну, Вовка, молоток, поздравляем!
— Артист! — вздохнули девочки.
— Дай-ка взглянуть. Так, «Школа-студия имени Немировича-Данченко» — звучит. А вот это как-то не очень, смотрите: «...СССР им. М. Горького» — такое я впервые вижу. Как это понимать, а?
— Да ну тебя в баню!.. МХАТ имени Горького!
— Ты не виляй, ноги в руки — и чеши, пока в «Бакалее» еще чего осталось!
— Ладно, через полчаса у Левы.
***«Поступал Володя честно, без всяких протекций, — заверял тогдашний лаборант кафедры актерского мастерства Школы-студии Борис Поюровский, которому доподлинно было известно закулисье вступительных туров. — За него не было никаких ходатайств. Он был ничейный. Поступал хорошо, никаких проблем не возникало...» Даже Саша Сабинин не сдерживал удивления: «Я поступил на актерский не сразу, а он — с первого раза!»
Хотя проблемы были, и серьезные. Экзаменаторов смущал необычный, непрофессиональный, как они выразились, голос абитуриента. В толпе болельщиков под стенами училища мама фаем уловила отрывок разговора: «Это какой Высоцкий? Который хрипит?..» Комиссия на всякий случай направила Высоцкого на консультацию к врачам-специалистам. Профессор-отоларинголог выдал горемыке справку: «Голосовые связки в порядке, голос может быть поставлен...» А потом Владимир Семенович с улыбкой оглядывался в прошлое: «Считали, что у меня больной голос. Пока этот голос стал модным, прошло... целое десятилетие...»
Человек по духу «артельный», Высоцкий с первых дней занятий пытался поскорее вжиться в новую среду обитания, сам искал знакомств.
«Несколько человек были приняты раньше других, — рассказывала Марина Добровольская. — Ленинградец Вильдан, москвичи Ялович, Портер и Высоцкий. А поздно вечером объявили, что приняты Лена Ситко и я... И всем нам было велено прийти на следующее утро.
Кто-то слышал, что в залах Академии художеств на Кропоткинской открылась интересная выставка Павла Кончаловского. Айда? Студенты-новобранцы решили отправиться туда. Потом долго гуляли по Александровскому саду... Высоцкий и Ялович все время «хохмили». Но если Гена был смешным сам по себе, то Володя кого-то изображал, играл какой-то типаж...»
Таю Додину зачислили на курс последней, по дополнительному набору. Она стояла возле студии, еще не верящая в свое счастье, когда к ней подошел незнакомый паренек Удивительно солнечный день, жарко, вспоминала Тая, а он — в таком толстом пиджаке — о, Господи, что за явление?
— Ты новенькая?
— Да, только поступила.
— Ну, расскажи, где ты, что ты, как ты?
Я ему рассказала немножко о себе: где училась, какая у меня семья. Володя говорит:
— А я вот бросил строительный и пришел сюда...
Нет-нет, в училище юный студент «любовей» с однокурсницами благоразумно не заводил, инстинктивно чувствуя, что добром это не кончится. Да и Лева с Толяном насчет этого предупреждали...
Хотя «кадры», безусловно, имелись. Аза Лихитченко, Роза Савченко, Луиза Неделько, Лола Евгенина, Вика Платова... Тут в одни имена можно было влюбиться! Но лучше поберечься. Хотя бы на первых порах...
Живший неподалеку от мхатовского училища литератор Анатолий Макаров практически каждый день встречал будущего Гамлета — «то на пороге почтенного этого вуза, то возле кафе, расположенного дверь в дверь через дорогу, то возле входа в «Бакалею», славную на весь микрорайон своим разнообразнейшим винным отделом. Надо признать, что в те годы... неизвестный никому и незнакомый мне студиец, мало мне нравился. Его нарочитая «понтярская» приблатненность не вызывала у меня симпатий. Тем более, что настоящие-то блатные, «загребные», «залетные», которых немало толклось тогда в окрестностях нашего переулка, не были моими героями. А уж тут-то я безошибочно чувствовал стилизацию. Правда, основательную, можно сказать, внутренне оправданную, не только в кепке «букле» с разрезом явленную и не в одной лишь лихо закушенной папиросе, но еще и в особой якобы боксерской шаркающей походке, и в нагловато-вызывающем, «глотническом» взгляде, но все равно форсированную, шибающую тем самым ежевечерним театром, какой представляли в те годы все московские «плешки»...»
Это — на улице. А в стенах училища юный студент преображался. «Меня потрясло, — с восхищением рассказывал один из преподавателей, — с какой серьезностью Володя относился к репетициям.. Белоснежная рубашка, красный пуловер... Производил очень сильное впечатление...»
Школа-студия МХАТ среди театральных вузов отличалась своим особым уставом, традициями, нравами, даже манерами поведения. Мхатовское училище завистники называли пажеским корпусом. Здесь доминировал стиль. Первокурсники непременно первыми раскланивались со старшими. Будущие актеры с обожанием следили за нарядами преподавателей — строгие «тройки», белые рубашки, бабочки, галстуки, платочек «в цвет». И, конечно, с непременными значками-«чайками» на лацканах пиджаков. Мастера казались студентам образцами совершенства, недосягаемой элегантности
Душой Школы-студии был ректор Вениамин Захарович Радомысленский, «Папа Веня», как называли его и педагоги, и «студиозы», каждое 1 сентября, как полководец, неизменно освящал призывным кличем: «Ну, по коням!»
Руководителем курса Высоцкого был Павел Владимирович Массальский. «Тонкий педагог, Массальский понимал необузданные потенциальные возможности Володи, весь этот полет фантазии и редкий поэтический дар, — писал однокурсник Валентин Никулин, — но острое чутье и многолетний опыт подсказывали Павлу Владимировичу, что талант нужно организовывать и направлять, что нельзя позволять ему разбрасываться. Массальский сыграл важную роль в формировании творческой личности Владимира Высоцкого — и в отношении воспитания вкуса, и в развитии общей культуры. Он знал: возможности Володи огромны и разносторонни, но именно тут-то и требуется твердая, направляющая рука педагога, чтобы помогать ему строже отбирать нужное, отбрасывать несущественное... Ему очень импонировало, что Высоцкий безмерно предан Школе-студии. Володя словно бы был счастлив уже тем, что его туда приняли...»
