Федор Раззаков - Алла Пугачёва. 50 мужчин Примадонны
Именно благодаря поэту Сергею Островому Ханок впервые живьем увидел Аллу Пугачеву. Правда, тогда она была еще мало кому известной певицей. Дело было в 1972 году на телепередаче, посвященной поэзии С. Острового (первую песню на его стихи Пугачева исполнила в 1966 году — это были «Дрозды» на музыку В. Шаинского). Вскоре после этой встречи в репертуаре Пугачевой (она тогда пела в дуэте с Юлием Слободкиным) появилась первая песня Ханка — «А я говорю».
Вторая встреча Пугачевой и Ханка произошла в 1978 году, когда Алла Борисовна уже гремела на всю страну. Впрочем, Ханок тоже гремел, написав несколько шлягеров для разных исполнителей. В 70-е «громче» всего звучали его песни «Разговоры» (стихи — Г. Серебряков) в исполнении Марии Пахоменко, «Качели» (стихи — В. Харитонов) в исполнении Льва Лещенко и «Спорит Вологда и спорит Кострома» (стихи — И. Шаферан) в исполнении ВИА «Пламя». Однако именно новая встреча с Пугачевой вознесет Ханка на «вторую волну» его популярности (по его же собственной теории).
В 1978 году Пугачева включила в свой репертуар две его песни: «То ли еще будет» («Песенка первоклассника») (стихи — И. Шаферан) и «Ты возьми меня с собой» («Песенка про журавлика») (стихи — И. Резник). В том же году Пугачева взяла Ханка на гастроли в Тольятти. Сам композитор вспоминает об этом следующим образом:
«В марте 78-го мы работали над песней «То ли еще будет» и уже назначили день записи. Я собрал музыкантов, оплатил студию — сидим, ждем. А Алла забыла о записи и не явилась! После этого (в апреле) уехала на гастроли в Тольятти и неожиданно вызвала туда меня. Встретили меня просто по-королевски, поселили в шикарном номере. А тут и она приехала с концерта. Я рванулся к ней. Она меня сразу остудила — взглядом, отношением. Молча так посмотрела, что я отскочил, как ошпаренный. Больше я к ней не подходил, и никаких репетиций, естественно, не было…
В Тольятти я принял участие в одном или двух концертах вместо абсолютно потерявшего «творческую форму» одного из ее друзей. Тогда во Дворцах спорта выступление звезды обязательно подавалось в соответствующем антураже, и хотя Пугачева, кажется, первая эту традицию поломала, уже тогда чувствовалось, что ей вся эта «тусовка» была в тягость.
В нашем общении сразу же наметилась линия «и не друг, и не враг, а так», к тому же я заметил у нее черту, которую потом обнаружил у себя: она не любит так называемых лобовых отношений. Встречаясь с новым человеком, Алла вначале возводит между ним и собой как бы стену, выпуская невидимые шипы, а потом уже «стелет розы».
Находясь в тольяттинской гостинице, я вдруг вспомнил об одной простенькой песенке, связанной с моей неудачной работой на «Беларусьфильме». «Журавлик» был написан для телефильма «Зеленые фрегаты», но так никуда и не пошел, и, рискнув показать его Пугачевой, я неожиданно выиграл: она тут же села за инструмент и предложила свой (как оказалось, лучший) вариант этой песни. Так появились две наши первые и последние совместные работы: «То ли еще будет, ой-ей-ей…» и «Я хочу увидеть море, голубое, голубое.».
Правда, была еще песня «Солнышко смеется, ярко светит детям» — ею, если не ошибаюсь, в 79-м году дебютировала в передаче «Веселые нотки» Кристина, а за сценой, чтобы не вызвать переполоха, пряталась ее именитая мама.
Уже перед окончанием тольяттинских гастролей я зашел к Алле в номер. Она приехала с какого-то приема и была настроена очень благодушно. На столе лежало огромное по тем временам количество денег — сиреневые двадцатипятирублевки. Вдруг Алла поворачивается ко мне и спрашивает: «Ханок, ты сколько дней уже здесь?». Я отвечаю: «Семь!». Она говорит: «У нас в коллективе рабочий день стоит 25 рублей». С этими словами берет со стола деньги и отсчитывает мне семь бумажек по двадцать пять…».
Этот эпизод хорошо демонстрирует то, как изменилось материальное положение Аллы Пугачевой за каких-нибудь семь-восемь лет. Если в начале 70-х она была малооплачиваемой артисткой, получавшей всего 7 рублей за концерт, то теперь, что называется, «купалась в деньгах». Поэтому смешно слышать сегодня расхожую басню о том, что, дескать, советская власть недоплачивала поп-звездам. Да, с нынешним «денежным развратом» то время, конечно, не сравнить. Однако по советским меркам эстрадные звезды получали большие гонорары. Достаточно привести лишь несколько примеров. Об Алле Пугачевой мы уже говорили, поэтому послушаем других.
Эдуард ХанокАлександр Градский: «Начиная с 1975 года я был одним из, может быть, двух-трех самых высокооплачиваемых артистов во Дворцах спорта. Мне платили 400–500 рублей за концерт (средняя зарплата в СССР тогда равнялась 130–150 рублям, причем цены были достаточно низкие. — Ф. Р.). Я получал полторы тысячи рублей в день за 3 двухчасовых концерта в трехоктавном диапазоне.».
Игорь Гранов (руководитель вокально-инструментального ансамбля «Голубые гитары»): «Грех жаловаться — зарабатывали мы по советским меркам очень и очень прилично. Я до сих пор внутренне возмущаюсь, когда заводят разговоры про партийную власть, что всех она душила и «не пущала». Да не было этого! Мы и зарабатывали, и жили хорошо, и за границу ездили. Да, за такую жизнь надо было бороться, но нужно было немного головой думать..
Но вернемся к Алле Пугачевой и Эдуарду Ханку. Последний вспоминает:
«В 79-м Пугачева возобновила сотрудничество с Ильей Резником — поговаривали, из-за спора за авторство какой-то песни они разругались вдрызг. Это впоследствии навело меня на мысль о справедливости выражения: «От любви до ненависти (и обратно) один шаг», ибо годом ранее, собираясь записывать «Песенку про журавлика» (на стихи Резника), она буркнула мне что-то вроде: «Чтобы на записи я этого Резника не видела». В общем, это не столь важно — главное, что их альянс привел к совместному суперхиту и Пугачева наконец заставила народ запеть: до этого ее песни в основном слушали.
Кстати, именно в этот период Алла увлеклась сочинением музыки, но, сидя на репетициях ее новой программы и слушая, как «где-то за городом, очень недорого папа купил автомобиль», я ощущал некую искусственность, наигранность этой песни.»
Во многом именно из-за того, что Пугачева увлеклась композиторством, она прервала свое сотрудничество с Ханком. Впрочем, были, судя по всему, и какие-то иные причины этого: то ли личностные, то ли творческие (новые песни Ханка не удовлетворяли вкусы певицы).
Между тем спустя два десятилетия Ханок вновь напомнил о себе Пугачевой, причем не с самой лучшей для нее стороны. В июле 1998 года он выпустил книгу под выразительным названием «Пу-га-чев-щи-на». В ней он подробно изложил свою «теорию волны». В одном из своих интервью Ханок кратко объяснил свою теорию следующим образом:
