Джонатан Стейнберг - Бисмарк: Биография
Время, проведенное в Ахене, чуть более года, оказалось суматошным и дорогостоящим. Бисмарк манкировал службой, часто прогуливал и дважды (по меньшей мере) влюблялся. В июне 1836 года он писал Бернхарду о поездке с группой англичан:
...
«Поездка доставила мне большое удовольствие, но стоила кучу денег… Если дома не сжалятся и не пришлют воздаяния, то не знаю, как я выйду из этого положения. Жить здесь без денег невозможно»66.
Энгельберг, опубликовавший двухтомную биографию Бисмарка в Германской Демократической Республике за пять лет до Галля, использовал десять писем Бисмарка, относящихся к периоду между 30 июня 1836 и 19 июля 1837 года и не вошедших в «Полное собрание». В них герой германского объединения предстает в менее привлекательном виде. Прежде всего бросается в глаза то, как он нещадно эксплуатировал своего патрона графа Адольфа Генриха фон Арнима-Бойценбурга. Граф родился в Берлине 10 апреля 1803 года, и его возвышение в администрации Пруссии было стремительным. В возрасте тридцати лет он уже стал Regierungsprsident(президентом – губернатором провинции), заняв пост, означавший вершину в карьере прусского чиновника, а в тридцать три года возглавил администрацию Ахена. Позднее граф вошел в правительство и какое-то время был премьер-министром – в смутный период революции 1848 года67. Как мы увидим дальше, к 1864 году у него появились «сомнения» в отношении политики своего клиента. В 1836 году граф еще был очень покладистым. Он благоволил Бисмарку, позволял ему менять занятия с учетом его «желания встать на путь дипломатической карьеры», чего были лишены другие стажеры68. Этот «путь», как мы помним, ему преградил министр иностранных дел Ансийон.
Бисмарк использовал свободное время для любовных увлечений. 10 августа он написал брату о том, что влюбился с такой страстью, какую не выразить самыми жаркими восточными эпитетами, в племянницу герцога и герцогини Кливленд Лауру Рассел и одновременно обрисовал то, как его восприняли англичане:
...
«Герцог и герцогиня Кливленд, их племянница Лаура Рассел и длинная череда истинных британцев долго рассматривали меня в свои лорнеты, затем его светлость предложил мне бокал вина, и я с присущим мне достоинством и элегантностью заложил за воротник полгаллона хереса»69.
30 октября Бисмарк сообщил Бернхарду об отъезде герцога и герцогини вместе с Лаурой, с которой он обошелся, как и обещал, «хорошо», хотя и отпустил ее, так и не предприняв, очевидно, никаких шагов к сближению. Ему пришлось срочно заняться урегулированием долгов, которые он наделал, вращаясь в высшем обществе. В какой-то момент Бисмарк даже подумывал о самоубийстве: «Я приготовил для этой цели желтый шелковый шнур, который сохранил из-за его уникальности на всякий случай»70.
2 ноября Бисмарк сообщил Бернхарду о том, что отец прислал деньги, хотя и с упреками71. 3 декабря он обнаружил, что красавица Лаура вовсе и не племянница герцога Кливленда, а внебрачный ребенок матери, ставшей герцогиней лишь два года назад, и потому обыкновенная простолюдинка. Теперь его стали мучить мысли о том, что над ним поглумились и англичане за своими лорнетами над ним смеялись: «Они говорили между собой – посмотрите на этого громилу, глупого немецкого барона, отловленного ими в лесу с трубкой во рту и перстнем на руке»72.
Я не нашел никаких признаков того, что Бисмарк испытывал «неудовлетворенность собой», «бежал от себя и искал отвлекающих занятий», о чем написал Лотар Галль73. Я заметил другое: гордого, по-дурацки самонадеянного провинциального джентльмена за живое задели богатство и стильность английской аристократии, несравненно более состоятельной и самоуверенной, чем сельские помещики, составлявшие основу прусского юнкерства. Английские сельские особняки, подобные Фелбригг-Холлу в Норфолке, принадлежавшему нетитулованной помещичьей семье Вильсонов, были грандиознее и величественнее большинства дворцов германских князей, и сами Вильсоны были богаче, намного богаче любого аналогичного семейства в Пруссии. Хаутон-Холл Роберта Уолпола, в котором насчитывалось несколько сот комнат, затмевал своими размерами и роскошью любой королевский дворец в Германии, уступая, может быть, хоромам Габсбургов в Вене, а Уолполы были всего-навсего норфолкскими сквайрами, сделавшими состояние благодаря сэру Роберту Уолполу на государственной службе.
Подтверждение тому, насколько ущемляло гордость Бисмарка богатство англичан, дает нам «Оксфордский словарь национальной биографии». Я приведу лишь одну выдержку:
...
«Уильям Гарри Вейн, 1-й герцог Кливленда (1766–1842)… оставил в наследство почти 1 миллион фунтов стерлингов, помимо огромных имений, около 1 250 000 фунтов стерлингов в консолях [10] и столового серебра и драгоценностей на 1 миллион фунтов стерлингов»74.
Если принять за основу обменный курс 1871 года в соотношении 1 фунт стерлингов = 6,72 талера, то реализуемое состояние герцога Кливленда, без стоимости земли, оценивалось в 3 250 000 фунтов стерлингов, или 21 840 000 талеров75. При трех процентах годовых герцог имел бы доход в 37 500 фунтов стерлингов, или 252 000 талеров, в год только на первоклассных ценных бумагах (консолях). Когда Бисмарк в 1851 году стал прусским делегатом в бундесрате, он получал в год 21 000 талеров76. Таким образом, ежегодный доход герцога Кливленда в двадцать раз превышал заработок самого высокооплачиваемого прусского госслужащего середины XIX века. Двадцатидвухлетний деревенский сквайр, ослепленный богатством англичан, должен был влезать в несусветные долги, чтобы достойно принимать у себя семейство герцога. Неудивительно, что в октябре 1836 года ему пришла в голову бредовая идея наложить на себя руки.
Бисмарк поостыл только к июлю следующего года, написав брату, что в нем «снова запылало пламя любви». На этот раз разожгла его Изабелла Лоррейн-Смит, еще одна очаровательная англичанка, «блондинка неописуемой красоты»77. Как и летом прошлого года, начались обеды с шампанским, одалживание денег, прогулы. Снова ему казалось, что он помолвлен. 30 августа 1837 года Бисмарк писал из Франкфурта другу Карлу Фридриху фон Савиньи:
...
«Уже несколько дней я веду здесь семейный образ жизни (это выражение прошу считать сугубо конфиденциальным). (Он попросил Савиньи прислать из Ахена в Женеву парадную форму.) Ты осчастливишь меня своим присутствием на венчании, которое состоится, видимо, в Скарсдейле в Лестершире. Сейчас же говори пока друзьям в Ахене, что я уехал на два месяца домой охотиться»78.
![Дмитрий Виконтов - Родиться в Вифлееме [СИ]](/uploads/posts/books/no-image.jpg)
