Алексей Кулаковский - Вечерком
Сколько горючего ушло на буксовку? Лена вспоминает об этом и ей становится радостно: теперь можно будет подойти к Виктору. А зачем подходить? Встанет, сам посмотрит.
Она все-таки берет щуп и опускает в бак. Потом старательно осматривает его, держа на фоне серо-синего неба, и замечает едва уловимый блеск только на самом шпеньке. Значит, нет горючего. Надо сказать об этом Виктору: служба!
- Витя! - несмело зовет Лена и почему-то пугается своего голоса.
Ответа нет.
- Витя! - уже более громко зовет девушка, и опять все тихо, только беспокойное щебетание птиц доносится из кустов.
Тогда она обходит плуги и тихо приближается к Виктору. Он спит. "Ой, чуть не разбудила! Зачем же я так громко звала?"
Лена осторожно отступает немножко назад, сочувственно смотрит на парня. Глаза его закрыты, длинные густые ресницы опустились и лежат спокойно. Губы в детской полуулыбке. Под головой у Виктора ольховая ветка. Гладкая она, без сучков, но лежать, видно, твердо. Лена возвращается к прицепу, берет там свою вязаную кофточку. "Подложить ее Вите под голову?.."
С востока подул свежий ветерок и принес далекий-далекий гул трактора. Может быть, из-за того леска, который виден из окна Лены. Там заправочный пункт - выезжают хлопцы в поле. "Виктор, Витя-а!.." Это так Лена думает сказать, но не говорит. Она тихонько садится на ветки и боится, что он проснется. И надо, чтобы проснулся, а жаль будить. Сидит неподвижно несколько минут, затем протягивает руку к его согнутой ладони. Рука Лены кажется очень белой и маленькой. "Виктор, Витя-а!.. Спи, мой хороший, спи..."
Но совсем неожиданно Виктор просыпается сам. Он быстро, словно в испуге, опирается руками на ветви и встает.
- Спи, - ласково говорит ему Лена.
- Что? - Виктор смотрит на нее и радостно улыбается. - Я долго спал? Долго?
- Нет, совсем недолго.
- Поедем тогда, Лена, поедем! А ты не отдохнула? Эх ты, Беляночка! - Он берет ее за руку, настойчиво тянет к себе. Лена хочет вырваться, а рука слабеет и начинает дрожать...
- В баке совсем нет горючего, - будто не к месту говорит она.
- Ты мерила?
- Да.
Парень целует ее в щеку и рывком поднимается.
- Посиди тут, а я сбегаю в бригаду.
- Так я сбегаю, Витя! - Лена говорит и не слышит своего голоса.
Виктор побежал и уже на ходу крикнул:
- Я скоро, Леночка-а!
Девушка долго смотрит ему вслед. Вот он уже далеко, уже не заметны лоскуты его порванной рубашки, а Лена не сводит с него глаз. "Почему разбудила, зачем сказала о горючем?.."
Когда Виктор скрылся за горкой, Лена опустила глаза и глянула на свою руку. На ней, почти возле самого локтя, было черное кольцо, словно широкий браслет. Тогда она достала из кофточки зеркальце и посмотрела на щеку: у края губ тоже было пятнышко, хотя и не очень заметное. Девушка стыдливо улыбнулась и начала быстренько вытирать руку и лицо.
...Гул тракторов усиливался, а с гулом из-за горки надвигался рассвет. Видно было, как на этой горке чернели свежие, казалось, еще более отсыревшие за ночь, борозды. На низких местах поля зеленела трава. Ее уже можно было видеть даже на расстоянии. Лена вспомнила, какой эта трава была вчера, и ей показалось, что за минувшую ночь зелень заметно поднялась. Быстро, очень быстро промелькнула ночь, а как много за это время изменилось!..
Скоро, наверно, взойдет солнце. Оно должно показаться из-за этой горки.
Лена ожидает, глядит на горку. Еще солнышко не показалось, а кажется, что оно начинает чуть-чуть пригревать шею, голые до локтей руки. Вот и самой ей становится тепло и удивительно приятно. Голова невольно клонится набок...
С этого места воспоминания изменились, Лена задремала. Голова ее тихонько опустилась на руки, сложенные на подоконнике.
...Во сне она видит, что Виктор не бежит к ней из-за горки, а летит. Летит, а весенний луч солнца плывет за ним. Лена бросается навстречу и удивляется, что у парня теперь уже совсем чистые и руки и лицо.
Потом возникает перед глазами комбайн Виктора, почему-то старенький, полинялый, такой, какой он теперь. А сам Виктор возвышается над полем. Он стоит под зонтом в светлой безрукавке и сильными, багровыми от загара руками держит штурвал. Огромная сложная машина безукоризненно реагирует на каждое его движение, в его руках она становится послушной и покорной.
...Широкие, бескрайние хлебные просторы. Лена бежит бороздкой к тому месту, где вчера на ночь остановился комбайн. Солнце только-только начинает всходить, оно еще не видно из-за реки. Но в ожидании утренних лучей торжественно притаились колосья, повисли и как-то испуганно задрожали капельки росы на их тонких усиках. Виктор, наверное, и не вздремнул у комбайна. Бежит Лена заступать на смену, она - помощник комбайнера. Босые ноги то и дело запутываются в соломе, в ласковом, но ненужном здесь горошке, становится трудно бежать. А что, если бы не было здесь Виктора? Надо ли было бы так торопиться?
Поздним вечером, когда на хлеба легла густая роса, комбайнер и его помощница идут домой: пусть эту ночь побудет у комбайна сторож. На полпути вдруг брызнул теплый дождь. Хорошо, что близко был лесок. Виктор с Леной добежали до леска и спрятались под сосною. Одна сторона сосны была голой, а с другой росли густые ветви чуть не до самой земли. У комбайнеров ничего не было с собой из верхней одежды. Виктор стоял боком к дереву, прикрывал Лену руками и своей кучерявой головой. Редко капли попадали на Лену, даже ее белые мягкие волосы, заплетенные веночком, оставались сухими.
- А на тебя, наверное, льет? - беспокоится девушка.
- Нет, - отвечает Виктор, - совсем не льет.
Лена выставляет на дождь руку, затем дотрагивается пальцами до плеча Виктора. Плечо теплое, но все мокрое, на него прямо ручьями льется дождь. Девушка хочет увидеться, встревожиться, но в этот момент Виктор говорит:
- Беляночка моя, завтра я иду в армию.
- Неужели так быстро? - Лена не снимает своей руки с плеча Виктора. На руку льется дождь, но она не чувствует.
- Ты будешь меня ожидать, Беляночка?
- Буду, Витя, буду.
...Назавтра с самого утра было пасмурно и холодновато. Виктор шел по улице с чемоданом в руках. За ним отец, мать, хлопцы с гармонью. Лена увидела его в окно, выбежала к воротам. Виктор остановился, немного растерянно глянул на родителей, на хлопцев, а потом решительно отворил калитку и вошел. На нем была та самая безрукавка, в которой вчера он стоял под дождем. Она была еще влажной.
- Тебе же будет холодно! - забеспокоилась Лена.
- Мне совсем-совсем тепло, - говорит Виктор и кладет свою руку ей на плечо. Рука действительно теплая, ласковая, и как-то радостно и тепло становится на душе.
* * *
...Лена вдруг спохватилась, подняла голову. В окне было уже совсем темно. На ее плечах лежала чья-то рука.
