Сергей Колбасьев - Туман
И вдруг он заметил, что в вагоне наступила тишина. Ни гитары, ни разговоров. Потом заговорил чужой, низкий и негромкий голос.
— Садитесь чай пить! — явственно ответил ему Сарре.
Голос снова заговорил, но был перекрыт громовым раскатом. За выстрелом треск, звон битого стекла и взрыв веселой ругани. В распахнувшуюся дверь купе вдруг влетел Сейберт.
— Надевай штаны, Туман! — крикнул он. — Иди знакомиться! — И расхохотался, потому что Полунин, спустивший ноги с койки и головой упершийся в потолок, выглядел смешно.
— Что случилось? — удивился Полунин.
— Комиссар к нам приехал. Называется Громов. Самая подходящая фамилия.
Полунин, собираясь соскочить, внезапно почувствовал приступ удушья. Падая, он хватал воздух руками, но Сейберт вовремя его поймал и втиснул на нижнюю койку.
— Бодрись, старый хрыч! Он отличный комиссар, только носит в кармане штанов пушку системы кольт. Чтобы сесть, ее приходится выкладывать на стол. А когда она цепляется курком, получается то, что получилось. Он убил наповал жестяной чайник… Прошу обратить внимание на несжимаемость воды. Интересное физическое явление! Спереди в чайнике маленькая дырка, а задней стенки просто не существует. Всю вынесло вместе с кипятком.
Полунин сознавал, что Сейберт говорит, но ничего не слышал. Перед его глазами качалась зеленая вода, и он знал, что спасения нет. Он уцепился за край койки и, напрягая все мускулы, наклонился вперед.
— На что похож Громов? — тихо спросил он.
Но Сейберт тоже ничего не замечал. Ему было весело как никогда. Всех на свете хотелось бить по спине и со всеми смеяться.
— На что похож? — переспросил он. — Великолепный, но застенчивый человеческий экземпляр! Идем знакомиться! — И вдруг выскочил в коридор.
Полунин закрыл глаза. Теперь ему конец. Теперь никто не вытащит. Но от сознания полной безвыходности он неожиданно успокоился, встал и вышел в коридор. Постояв минуту, повернул не вправо, к канцелярии, где пили чай, а влево.
Вышел на площадку, но сразу же возвратился в свое купе. Надел фуражку и стал надевать шинель. Он был совершенно спокоен.
4
Ночь была лунная и тихая, но Полунину казалось, что его гонит ветром. Этот ветер налетал порывами, свистел в ушах, кружил голову и путал ноги. Кривые и трудные улицы были бесконечны. За углом, за поворотом — новые ряды мертвых приплюснутых домов, и снова перекрестки и повороты.
Полунин шел по кругу, точно заблудившись в лесу. В четвертый раз вышел к покосившейся каланче и, ничего не понимая, стал озираться. Справа в конце улицы зияла чернота. Там была Волга. Вода.
Неожиданно он решил, что спастись может только через воду. Надо, чтобы она легла между ним и Громовым. За Волгой могут быть белые. Все равно, кто бы ни был, лишь бы не Громов.
Он вышел к длинному, пологому спуску и быстро зашагал по лужам. Только теперь он заметил, что ветра нет, что стоит полная тишина и луна постепенно темнеет за облаком. Но зато теперь ему стало казаться, что за ним следят. Из приоткрытых дверей пустых складов и с крыш, но всегда сзади. Как быстро он ни оборачивался, ничего не успевал заметить.
Опасность совершенно неожиданно пришла спереди. В темном конце спуска вспыхнула спичка, и Полунин сразу же бросился в тень. Сперва была тишина, потом снизу пришли шаги, потом он увидел двух моряков с невероятными лицами, пестрыми от лунных пятен и с громадными, как у черепов, черными глазными впадинами.
— Громов, — сказал маленький, быстро семеня ногами, чтобы не отстать от своего огромного спутника. — Я тебе говорю, Громов.
Но тот не ответил. Он шел согнувшись, широко размахивая руками и папиросой прочеркивая в воздухе огненную кривую.
Когда они скрылись за поворотом, Полунин вышел на середину улицы и усмехнулся им вслед. Громов его не заметил. От этого он почувствовал себя сильнее.
Внизу у Волги наступила темнота. На берегу лежали горы непонятных предметов. Один из них, гремя железом, отскочил из-под ног и обрушил целую кучу. Это были пустые бидоны. Полунин долго стоял затаив дыхание и вслушиваясь, но никто не появился. Значит, не заметили.
Слева от спуска должны быть пристани, а у пристаней шлюпки. Он повернул влево и долго шел по пустому берегу. Пристаней не было — была только темнота.
Неужели их увели? А может, он вышел не с того спуска?
Полунин уже собрался идти обратно, когда внезапно перед ним возникла пристань. Черная и огромная, с выгнутой острой крышей.
Он нащупал ногой сходню, в темноте нашел перила, медленно двинулся вперед и почти сразу же наткнулся на человека в бараньем тулупе. Рукой притронулся к стволу винтовки и почувствовал, как холод от этого ствола проникает в тело.
Это часовой. Что ему сказать?
Но часовой не двигался и ровно дышал. Он крепко спал, прислонившись к перилам.
Назад Полунин идти не мог, а вперед пути не было. Бараний тулуп занял всю ширину сходни. Пришлось перелезать через перила, а потом боком, носками по доскам сходни, обходить часового. Потом снова перелезать на сходню. Во второй раз перила громко заскрипели, и Полунин присел. Но бараний тулуп не шелохнулся. Часовой крепко спал.
У трапа пристани стояла шлюпка. Весла лежали по бортам, а по глубокой воде, между банок, качаясь, плавал черпак. Мягко, без звука, Полунин со сходни опустился в шлюпку и перочинным ножом стал перепиливать державший ее конец. Конец еле слышно шлепнулся в воду; освободившись, шлюпка медленно пошла по течению.
Только когда пристань расплылась в темноте, Полунин разобрал весла и стал выгребать в реку. Грести с непривычки было тяжело. В последний раз он греб гардемарином — это было очень давно.
А теперь руки не слушались, и громоздкие весла вальками цепляли друг друга. Но хуже всего была вода. Она заливала ботинки, ноги от нее немели и не давали упора. Он засушил весла и стал ее вычерпывать.
Но вода не кончалась, а в любую минуту могла открыться луна. Надо было спешить. Когда на дне осталось не больше дюйма воды, Полунин бросил черпак и схватился за весла. Почему-то сказал вслух:
— Я их расставлю.
Действительно, расставив ноги к бортам, почувствовал, что они больше не намокают. Снова стал грести к противоположному берегу и греб без конца. Руки дрожали, спина не гнулась, но выхода не было. Потом стали болеть неудобно расставленные ноги. Пришлось поставить их обратно в воду.
Оглянувшись через плечо, увидел низкую черную полосу и так обрадовался, что выпустил весло. Поймал его, до локтя вымочив руку и зубами ударившись о планшир. Снова греб и чувствовал, что больше пяти минут не выдержит. Последние гребки рвал изо всех сил и от толчка о берег повалился на дно шлюпки.
