Дмитрий Шестаков - Упрямый классик. Собрание стихотворений(1889–1934)
11. У колодца
С гулом в глубокий кувшин набегает струя ледяная…
Милая дева, постой, – дай поглядеть на тебя!
Темные стрелы ресниц упали на гордые очи,
Темной змеею коса вьется на смуглом плече,
Хмурится круглая бровь, – и с трепетом дерзкий пришелец
Ждет… Ослепи же его молнией южных очей.
12. «О друг мой! соловьи счастливее меня…»
О, друг мой! соловьи счастливее меня:
Не их ли звучный клич, волнуя и маня
Еще неведомой, но сладостной любовью,
Слетает на заре к девичью изголовью,
И гонит чуткий сон и пламенной мольбой
В неясной полумгле томится над тобой,
И, опьяняя слух волшебными мечтами,
Наполнит жаркий взор счастливыми слезами.
13. «Прости, прости безумные упреки…»
Прости, прости безумные упреки,
Ревнивые угрозы мне прости,
Далекий друг, любимый и далекий,
Минутный луч, блеснувший одиноко
И гаснущий на сумрачном пути!
Унылая, пустынная дорога,
Унылые, напрасные мечты,
И там, вдали, у милого порога,
Последних роз манящая тревога
И осенью побитые листы.
14. «Ты знаешь ли, как сладко одинокому…»
Ты знаешь ли, как сладко одинокому,
В загадочной, беззвучной тишине,
Лететь душой туда-туда, к далекому,
Что только раз пригрезилося мне.
То – колокол, в просторе душном тающий,
Вздыхающий и тающий, как сон,
Но за собой надолго оставляющий
И жалобный, и требующий стон.
О, где же ты, для сердца примирение?
О, где же ты, забвенья сладкий плод?
Один лишь миг, одной струны волнение —
И снова всё мгновенное живет.
Ты знаешь ли, как больно одинокому,
В загадочной, беззвучной тишине,
Лететь душой туда-туда, к далекому
Что только раз пригрезилося мне.
15. В толпе
Много ли надо для счастья? Взманила весна молодая
Снова на волю к себе шумную праздность толпы.
Только из целой толпы слежу я внимательным взором,
Даже не взором – душой, робко слежу за одной.
Любо глядеть мне, как кудри сбегают широким потоком,
Черным, как поздняя ночь… Вдруг под тяжелой их мглой
Вспыхнут, как первые звезды, горячею нежностью взоры…
Что бы я не дал, когда б мне улыбнулись они!
С тихой тревогой гляжу… Дрожу я – не слишком ли дерзко
Франт этот с узким лицом, встретясь, тебя оглядел?..
О, для толпы ль рождена твоя лучезарная юность?
Им ли, слепцам, оценить чудное солнце мое?
16. «Осень в сердце твоем, и в саду у тебя…»
Осень в сердце твоем, и в саду у тебя
Опадает листок за листком,
И кровавая роза, дрожа и любя,
На окне доцветает твоем.
А любимый твой друг, убаюканный, спит
Там в степи, где ни сел, ни дорог,
И в смертельной красе на холме шелестит
Иммортелей осенних венок.
17. «У моря, у тихого моря…»
У моря, у тихого моря,
Одни мы бродили с тобой,
Любуясь счастливою ночью,
Любуясь безмолвной луной.
У моря, у тихого моря,
В тот светлый, таинственный час,
Над нами любовь молодая
На крыльях беззвучных неслась…
То время далёко, далёко,
И ты от меня далека…
У моря, у тихого моря
Задумчиво бродит тоска…
Как призрак, задумчиво бродит,
Как призрак, беззвучно поет
У моря, у тихого моря,
У бледного зеркала вод…
18. «Непогодною ночью осеннею…»
Непогодною ночью осеннею,
У дверей,
Чей-то робкий ей шорох почудится…
Жутко ей.
И вглядеться-то страшно в недвижную
Эту мглу —
Ну, как бледные руки подымутся
Там, в углу?
Не глядит, не дохнет, не шелохнется,
А в груди
Что-то шепчет до боли назойливо:
«Погляди».
19. «В золоте осеннем грустная аллея…»
В золоте осеннем грустная аллея
Путь наш осыпала золотом листов…
Как чета влюбленных, странно холодея,
Шли мы вдоль любимых, тихих берегов.
Что-то между нами тихо обрывалось,
Словно паутины трепетная нить,
И куда-то сердце с болью порывалось,
И о чем-то сердце жаждало забыть.
И в душе роилось дум так много-много,
На уста просилось столько поздних слов,
А кругом мерцала грустная дорога
Золотом осенним вянущих листов.
20. «Голая береза шелестит о стекла…»
Голая береза шелестит о стекла
Робкими руками…
Отчего же взор твой засветился снова
Тихими слезами?
Отчего безмолвна и с тоской невнятной
Смотришь в даль ночную?
Отчего с тобою я как враг ни слова,
И как друг тоскую?
Или это осень тенью молчаливой
Пронеслась над нами,
И сердца, и мысли мрачно разлучая
Гневными крылами?
21. «Нет, не могила страшна…»
Нет, не могила страшна —
Страшно забвенье,
Страшно свалиться
Без силы, без воли,
В пропасть холодную
Вечного сна…
Благо тому, чью могилу
И крест молчаливый
Дружеский мягко венок обовьет,
Точно объятье
Теплой руки,
Живою поэзией красок.
Вот василек полевой —
Память далекого детства,
И розы тревожный восторг,
Там астр сиротливых мечтательность,
Георгин одинокая гордость,
И тихой фиалки,
Свежей затворницы леса,
Смиренный и всепримиряющий
Шепот душистый.
И благо и жизни, и смерти,
Когда по цветам разгорится
В ранних росинках
Погожее утро,
И тихо над гробом цветут
Слезы любви и молитвы.
22. Романс («О, как далёко и как враждебно…»)
