Валентина Чудакова - Начфин
- Давайте перевезу. Я хорошо плаваю.
- Ой, нет! - Начфин заключает свое сокровище в охапку - силой не вырвешь.
- Что "нет"? - не понимаю я. - Мне ж способней.
- Нет, ни в коем случае! Это же деньги! А если утопите? Отвечаю-то я.
Я соглашаюсь:
- Хорошо, везите сами. Плывите первым, вон на тот ракитовый куст держите. Мы, в случае чего, подстрахуем.
- Нет! Не могу. Никак не могу!
- Что "не могу"? - утрачиваю я терпение. - Трусите?
- Не смей меня оскорблять, девчонка! - В голосе начфина слышатся слезливые от обиды нотки. - Я... я... плавать не умею...
- Тьфу! Так бы сразу и сказали! - От моей былой вежливости теперь уж и следа не остается. - Битый час толчем воду в ступе...
Начфин бурно дышит, но молчит. Я советуюсь с разведчиком:
- Друг, ты как плаваешь?
- А тут и плыть нечего. Раз-два - и там.
- Тогда так: я перевожу портфель. Ты - оружие. Потом оба переправляем товарища начфина. Лады?
Разведчик еще ничего не успевает ответить, как мой тихоня начальник взрывается бомбой:
- А меня вы спросили, мудрецы этакие?! Я вам тут что - ноль без палочки? Ишь придумали - деньги вплавь да еще на том берегу без охраны кинут! Не позволю!..
Разведчик валится лицом в траву и хохочет, а я злюсь. Честное слово, обоих бы прибила! Кричу:
- Заткнись, разведка! Нашел время... Валим через мост. Живой ногой. Товарищ начфин идет первым.
- Хорошо, - вдруг неожиданно покладисто соглашается мой начальник и, втянув голову в плечи, довольно проворно семенит к мостику. Пули гнусавят и щелкают, завывают на разные голоса: "Фьють, фьют, ий-о-у!.." И мы с разведчиком нетерпеливо подгоняем начфина: "Шире шаг!"
На том берегу, в трех шагах от мостика, он вдруг со всех ног падает лицом в покос. Сердце тревожно замирает: "Убит!" Нет, живой! Приподнявшись, рукой нам машет. Тут срываемся мы и несемся во весь дух. И едва успеваем за мостиком отдышаться, начинается светопреставление: на покинутом берегу, как раз на том месте, где мы только что базарили, начинают густо рваться мины.
Вскоре мы добрались до КП одного из батальонов и приступили к работе.
Мы выдаем денежное довольствие "по всем правилам": я отыскиваю в ведомости фамилию получателя, ставлю карандашом красную птичку на полях, отсчитываю положенную сумму и передаю ее моему начальнику. Тот дважды пересчитывает и только тогда выдает, предварительно убедившись, что роспись поставлена на месте.
Сидит товарищ начфин в сомнительном убежище, как в мирном своем кабинете, и в ус не дует. Не торопится. И даже, кажется, не замечает, что творится там - наверху, на улице. От частых и мощных взрывов наша землянка вздрагивает, лампа-гильза моргает и пыхает, песок с потолка течет прямо на непокрытую голову начфина (пилотку он успел потерять).
Наш разведчик сам с собою от нечего делать "язык чешет":
- Вот возьмет "в вилку" да ка-ак трахнет...
Начфин - ноль внимания, как и не слышит, а я укоряю:
- Ну и болтун же ты! Чего бездельничаешь?
- А что я должен делать? - огрызается парнишка. - Плясать?
Я протягиваю ему опорожненную флягу:
- Сбегай "в разведку" - воды добудь. Во рту пересохло. Да каску для товарища начфина пошукай. Вот тебе и дело.
Бойцы и командиры приходят к нам по очереди. При оружии и в касках, прямо из-под огня. Измученные, прокопченные порохом и дымом. И не видно на их лицах оживления, как в день получки на гражданке в мирное время. Ни улыбки. Ни шутки. А один командир-верзила так "пошутил", что у моего начальника от обиды очки с носа сорвались.
- Братцы-кролики, - громыхнул он басом от порога, - никак вы совсем озверели? Какой это вас сюда бес принес, не помазавши колес? Тут у нас и ад и рай - бесплатные.
На обратном пути мой начальник сказал мне, тяжело вздохнув:
- Я, мой друг, вчерашний бухгалтер, для них - не фигура! Не герой. Так сказать, ближний тыл - сфера обслуживания...
- Так-то оно так, - согласилась я. - Но как бы на фронте обходились без интендантов, комендантов, писарей да поваров?
- Да уж ладно, - сам себя утешил начфин, - как-нибудь переживем. История потом рассудит.
