Регина Наумова - Ты спросил, что такое есть Русь…
— Вот бы где побывать! — мечтала подростком.
Кем только не довелось мне поработать: внештатным корреспондентом в «Калининградской правде» Подмосковья, продавцом, экскурсоводом, директором библиотеки, руководителем эколого-эстетического клуба… И везде судьба сводила меня с очень интересными людьми: с Агнией Львовной Барто, Павлом Николаевичем Барто, Лихановым, Алексиным, Проскуриным, Образцовым, Дуровой, Аверинцевым и многими другими. Столько интересных историй вспоминается. Об этом обязательно буду писать.
В Мексику я приехала вместе с мужем — Лезновым Андреем Николаевичем, известным учёным-физиком и математиком. Первое, что я сделала, это открыла наугад томик работ моей любимой поэтессы Марины Ивановны Цветаевой: «Быть в грядущем лишь горсточкой пыли под могильным крестом? Не хочу!»
— Опять эти пророческие слова!
Когда-то в Москве, разговаривая с Сергеем Владимировичем Образцовым, чьим многосторонним талантом я всегда восхищалась, продекламировала ему эти строки. И он ответил мне тоже стихами Цветаевой:
И многих пронзит, царица,
Насмешливый твой клинок.
И всё, что мне только снится,
Ты будешь иметь у ног.
Об этом я не могла не вспомнить, когда у моих ног разбивалась солёная пена Тихого океана. С губ слетело нечто подражательное:
Высоко взлетает пена
Над шумливою волною
И дробится о колена
Дикой песнею морскою,
Ударяясь — воскресает,
Знать, не бренная — шальная,
Тем меня напоминает,
Ведь в полёте я лихая…
И, конечно, разбиваюсь,
Но стремлюсь вновь в небо взвиться;
Кровь не кислая — признаюсь —
Молодым вином струится…
Стать звеном в цепи вселенной,
Без кладбищенских надгробий,
Надлежит всем душам пенным, —
Для ползучих — мир утопий…
В Мексике возросло желание писать стихи, а главное — для этого появилось немного времени.
Часто повторяю как молитву вдохновенные строки Цветаевой: «Не бить челом веку, а быть челом века!» Пришло понимание моего предназначения в стране майя, ацтеков, тольтеков: делать всё возможное и невозможное, чтобы великое русское слово наших поэтов и писателей и наша высочайшая культура нашли бы приют здесь, в Мексике и во всей Латинской Америке. Этому я отдаю все свои силы.
Мечтаю открыть в штате Морелос Дом русской культуры, настоящий русский терем, из брёвен, как в наших сказках, с русским интерьером, с чайной, блинной и медовухой, куда бы с радостью приходили и российские соотечественники, и мексиканцы, и гости страны, дабы послушать стихи, русскую музыку, посмотреть выставки картин и народного творчества. И чтобы как можно больше мексиканцев хотели бы овладеть русским языком.
Кое-кто из местных журналистов прозвал меня послом доброй воли по культурным связям между Мексикой и Россией. Приходится оправдывать это звание. Мне радостно, что мексиканский поэт Алехандро Торруко в посвящённом мне стихотворении написал:
Россия и Мексика —
Две страны, две сестры
В поэмах вечности
И в культуре мира.
Две души в поэзии
И в объятии вечном дружбы.
Р. А. Н. Regina Naumova, Mexico
Ты спросил, что такое есть Русь?
Ты спросил: что такое есть Русь?
Рассказать постараюсь попроще:
Васнецов и Алёнушки грусть,
Соловьи, трели льющие в роще.
Дух доверчивый богатырей,
Всё ж враг знал, как опасны тут шутки.
На защиту детей, матерей…
Станут грудью, не медля минутки.
Пушкин наш и его умный кот.
Полустанки. Цыганские песни,
Победивший фашистов народ
И терпенье его, хоть ты тресни!
И холмы, и погосты… Христос
И монах, бьющий в колокол рьяно.
Грибоедов, Распутин… До слёз
Достоевский дух мучит романом.
Пугачёвская клетка и — царь,
Свист да плач за далёкой заставой…
Пудрой сахарной снег вился встарь;
Эхо слышу от тройки усталой.
Полосатых шлагбаумов вид,
Ночь в рябинниках, шалые зорьки…
Всё о Родине мне говорит —
Духа всхлипы и сладки, и горьки.
И храню я следы давних лет.
Мне прабабушкой, спящею в склепе,
Крест рубиновый дан и портрет,
Да рассказ, как живали при НЭПе.
Звёзды синих, зелёных очей
Русокудрых российских крестьянок…
И на пашне весенней грачей
Любо мне примечать спозаранок.
До сих пор, у тальянок в плену,
Смех, частушки слагаем… Не раем
Мы свою называем страну,
Но безумно грустим, коль теряем.
Всё на свете и — больше! — есть Русь.
Добротой побеждаем, не жалом.
Песню дружбы всем шлём. Побожусь:
Русь других в мире не унижала.
Кому как, а мне…
Затрата недюжинных сил —
Читайте, внимайте, стоните…
Поэт людям душу открыл;
Не бойтесь, читатель, входите.
Стихов у меня миллион.
Рецензий? — Корова сжевала…
Не я выбираю… пардон,
Читателей — славных так мало…
Творить под мещан, лебезя, —
Стать Эллочкой-людоедкою?
Нет, вас уважая, нельзя
Кормить поэзы объедками.
Не знаю молочных я рек.
Кисель-берегов и подавно,
Большой в воспитанье огрех —
Глядеть на проныр мне забавно…
Стихами и гнев утолю,
И с ними ж забудусь от боли;
Народу про счастье пою,
Про лучшие, светлые доли.
Как сладко Отчизне служить
И рядом, и в далях разлуки,
И счастье своё заслужить,
Пройдя испытания муки.
И пусть председатель-удав.
В ермолке свинья — мой издатель,
И критик по-волчьи лишь прав,
Но дал мне здоровье Создатель.
Океан и я
