Валентина Чудакова - Рыцари неба и русалка
Сложила я на берегу обмундирование, ремень с пистолетом под гимнастерку сунула. Разбежалась - и бултых с крутояра.
Плаваю с наслаждением, ныряю с головой, распугиваю рыбью молодь - и даже не подозреваю, какой сюрприз ожидает меня на берегу.
Взглянула и обомлела: три летчика - как три богатыря из сказки!.. Красавцы. А орденов у каждого - и не сосчитать! Сидят рядком как раз возле моего обмундирования, глядят на меня и посмеиваются... Застали врасплох и довольны. Вот тебе и познакомилась!.. "Батюшки, - думаю, - бабка ты моя родненькая, что же делать? Не выходить же при них из воды..."
Нащупала ногами песчаное дно и встала лицом к берегу. Вода под самый подбородок. Стою и кричу:
- Эй, на берегу! Уходите отсюда!
Смеются. А самый красивый из них ехидничает:
- Какие невежливые русалки тут обитают!
И товарищи его туда же. Насмешничают:
- "Откуда ты, прелестное дитя?"
Поют дуэтом. Фальшиво. Ишь, артисты! Ну погодите...
- А ну марш отсюда! - приказываю командирским голосом. Никакого толку! Посмеиваются. Переглядываются. Поддразнивают:
- Надо, русалочка, сказать: "Здравствуйте, товарищи гвардейцы!"
- Здравствуйте - и убирайтесь ко всем чертям! - Я разозлилась всерьез.
- А это уже лучше! - одобряют хором и хохочут. - А ну, выходи, русалка, давай знакомиться!
До знакомства тут... Ну до чего же недогадливые! А еще рыцари неба! И я уже не приказываю - прошу:
- Уйдите вы, ребята, в самом-то деле! Мне же одеться надо...
- Эврика! - вскричал один из них и хлопнул себя ладонью по лбу. Братцы, а ведь король-то... - И все трое так и покатились со смеху, а затем - слава богу! - скрылись в ореховых кустах, как их тут и не было. Я - пулей из воды. Надеваю галифе, тороплюсь - не вернулись бы. И никак не могу попасть ногой в узкую штанину. И в то же время думаю: "Неужели совсем ушли? Ну и дуреха, чего всполошилась?" И только затянула ремень, летчики опять тут как тут. Спрашивают из-за кустов вежливо:
- Можно?
А мне не до вежливости. Обуться не успела. Так и стою босиком. Хороша, наверное. Русалка не русалка, а уж ведьма с Лысой горы - это точно. Лицо полыхает, мокрые космы по плечам рассыпались. Однако кое-как познакомились. Стали разговаривать: я - серьезно, они все с шуточками вроде бы не верят. И переговариваются между собою так, как будто бы меня здесь и нет.
- Не может быть, чтобы пичужки ротами командовали!
- Надо же - русалка в галифе!
- Батюшки, пистолет! Настоящий?
- Сколько же тебе лет? Тринадцать?
Посмеиваются вроде бы и беззлобно, а все равно обидно. И горько - от разочарования. Так вот же вам: больше ни слова не скажу! Молча обуюсь и уйду. С тем и уселась на траву и, не глядя на рыцарей неба, портянки накручиваю. А сама вроде бы уже и не сержусь. Такие же озорники, как и наши разведчики.
- Силен солдат! - притворно удивился красавец старший лейтенант. И толкнул приятеля в плечо: - Учись, Коля. Гляди, как надо. А то у тебя вечно "белые уши" из-за голенищ торчат!
Я молча встала и подобрала с травы свою постирушку.
- Молодец, братишка! - похлопал меня по-приятельски красавец по плечу, да так, что правая ключица заныла. - Здорово играешь! Хорошо в роль вживаешься.
- Че-го? - вытаращила я глаза. - В какую роль?
- Ладно, пигалица, не хитри, - примирительно сказал он и опять по-свойски подмигнул голубым и чистым глазом. - Мы люди свои. Ты артистка что надо. Но где же ты это видела командиров рот женского полу, да еще в таком возрасте?
Я молча повернулась к ним спиной, собравшись уходить. Не хотелось мне говорить им то, что я о них думала, - как-никак летчики!
И двух шагов сделать не успела, как оказалась в воздухе: распластанной лягушкой взлетела, кажется, выше березки. Не успела дух перевести - опять взлетела.
- Ура талантам! - кричали мои мучители и подбрасывали меня вверх. И не просто подбрасывали - с перевертом, с выкрутасами.
- А ну-ка бочку!
- А теперь горку!
- А это - иммельман!
Я перестала соображать, где небо, а где земля. Но, стиснув зубы, молчу. Не кричать же - мои солдаты совсем рядом; ну как увидят этакое, ничего себе командир!..
Выручил меня мой ротный старшина Василий Иванович. Он катился с крутого берега, как пушкинский дядька Савельич, и еще издали кричал истошным голосом:
- Стой! Стой! Отставить! Стрелять буду!
Не помню, как и на земле оказалась. Старшина, человек пожилой и серьезный, глядя на озорников с укоризной, осуждающе качал головой:
- Ай-я-яй, товарищи офицеры!.. А я-то думал - летчики!.. Что это вам - финтифлюшка какая? Да это наш ротный! Понимать надо!
У меня от "полета" кружилась голова. Не глядя на летчиков, махнула рукой:
- Ладно, старшина. Разберемся.
И разобрались. Ловко выкрутились находчивые парни. Они, мол, приняли меня за артистку из армейского ансамбля, переодетую для какой-то героической роли...
К тому же летчики так натурально представлялись сконфуженными и так искренне извинялись, что от моей досады и следа не осталось. Уселись мы тут же на берегу в тесный кружок и хорошо "за жизнь" поговорили. Меня вдруг задним числом обуял неудержимый смех: как вспомню, как "летала" под облаками, не могу - так и валюсь в траву. И герои вежливо похохатывают. Даже наш неулыбчивый старшина развеселился. Укорил меня шутливо:
- Сами виноваты. Кормлю вас, кормлю - никакого толку. Ни дородности, ни роста. Кто же поверит, не знавши, что вы - командир роты?
А потом мы четверо до конца войны переписывались дружески. И надо же - всем нам четверым повезло! И Николай, и Виктор, и Сергей выжили. Полковники в отставке. Николай - даже Герой Советского Союза. Мы и до сих пор дружим. И по сей день я их зову светлыми рыцарями неба, а они меня русалкой. Высшему пилотажу на земле все трое теперь своих внучат обучают. А что было, то было - из песни слова не выкинешь.
