С. Южаков - Жан-Жак Руссо. Его жизнь и литературная деятельность
За два года до смерти Руссо американцы прислали в Европу свою знаменитую Декларацию прав человека. Это была первая попытка молодого поколения, поклонявшегося своему великому учителю, приступить к проведению в жизнь его идей. Через одиннадцать лет после его смерти французы издали свою декларацию, точно так же представлявшую красноречивый параграф из политической философии Руссо. Франклин, Вашингтон и Джефферсон, Мирабо, Лафайет и Робеспьер соединились в этом провозглашении своего дела делом великого Жан-Жака. Идеи, с которыми деятели американской и французской революций приступили к освобождению и возрождению своих стран, были идеями Руссо, хотя ни американская, ни французская демократия не исчерпала всего цикла этих идей. Поэтому-то воплощению их была дана каждым из деятелей форма, зависимая именно от такого частичного, в каждом случае различного заимствования… Наполеон I как-то выразился в том смысле, что не было бы французской революции, если бы не было Руссо. Это несправедливо в той же мере, как и подобное же утверждение относительно американской революции. И та, и другая вытекли из столкновения глубинных интересов и крупных сил, оказавшихся к концу XVIII века в жестоком и непримиримом антагонизме. Привилегии аристократической метрополии, ее жадность и деспотизм вынудили американскую буржуазию поднять оружие. Привилегии французской аристократии, нетерпимость французской церкви, союз короны с феодалами и клерикалами, нарушение господствующими классами интересов уже сильной и богатой французской буржуазии делали неизбежным столкновение и во Франции. И в Новом, и в Старом Свете нежелание господствующих классов поделиться значением и властью с буржуазией, выросшей в крупную общественную силу, и было главной и неустранимой причиной обеих революций и великого исторического переворота, отразившегося на всем цивилизованном мире. Но в обеих революциях и во всех исторических событиях, с ними связанных, могучей волной прокатился призыв демократов к свободе, равенству и братству! Но в обеих революциях сами интересы буржуазии приняли демократическую окраску, и она выступила под знаменем не своих интересов, прав или хартий, даже не блага государства или интересов нации, а естественных прав человека! Эти идеалы демократизма, эти идеалы естественного права личности были идеалами и идеями Руссо, и в этом отношении невозможно указать другого мыслителя, который, давно успокоившись в могиле, принимал бы такое непосредственное прямое участие в общественной борьбе и великих исторических событиях, наполняющих собою весь XIX век. Фихте, Песталоцци, Фурье и Луи Блан, Гарибальди и Линкольн, все вожди демократического движения, все защитники естественного права против права исторического исходили и исходят из цикла тех идей, которые, конечно, высказывались и до Руссо, но которым этот мыслитель придал форму и в которые вложил содержание, соответствующие злобам дня двух столетий, уже прошедших, и, вероятно, еще и третьего, наступающего. Понятна отсюда и страстная борьба, все еще ведущаяся вокруг имени знаменитого мыслителя.
Среди современников впечатление, произведенное замечательными творениями Руссо, было громадное. Бокль, изучив подробно эту эпоху, называет Руссо могущественным, а его влияние – изумительным. Знаменитый английский мыслитель Юм, современник Руссо, находившийся во Франции в период наибольшего расцвета его творчества, замечает, что трудно выразить и даже вообразить народный энтузиазм к нему… Никто никогда не обращал на себя в такой мере народного внимания. Вольтер и все другие оказались совершенно затемнены им. Гримм, известный немецкий писатель и ученый, тоже проживавший в это время в Париже, подтверждает этот необычайный успех. Книги Руссо расхватываются мгновенно. За чтение их назначается плата по часам. Мирабо, Сен-Жюст, Робеспьер, тогда еще молодежь, поклоняются ему, ищут счастья его видеть. Этот энтузиазм и это поклонение одних уравновешиваются или даже перевешиваются ненавистью и гонениями других. Его сочинения сжигаются рукою палача. Его личность подвергается преследованиям и оскорблениям. После издания «Эмиля» и «Общественного договора» он должен бежать из Франции. Та же судьба постигает его и в Женеве… Он ищет убежища в Бернском кантоне, но декрет республиканского правительства его изгоняет и оттуда. Подобное повторяется и в Невшателе, где господствующие классы возбуждают против него чернь за его будто бы безбожие, тогда как, единственный из крупных мыслителей XVIII века, Руссо оставался верующим и религиозным! Совершенно естественны и понятны эти гонения со стороны классов, против господства и насилия которых направлялась его тонкая и глубокая критика, в то время как пламенное красноречие его высокохудожественных творений взывало к справедливости и возмездию. На первый взгляд могут показаться менее понятными преследования и непримиримая вражда со стороны врагов его врагов, со стороны Вольтера, Дидро, Гримма, энциклопедистов… Однако и тому было достаточно причин…
Цивилизация предстает перед нами в истории двуликим Янусом, поворачивающимся к человечеству то одной, то другой стороной. И человечество то преклоняется перед благодеяниями цивилизации, славословит ее успехи и завоевания, ожидает от нее спасения и избавления, то, напротив, с ужасом и отвращением видит, как страшная мощь цивилизации вооружает насилие и неправду, топчет справедливость, унижает униженного, оскорбляет оскорбленного, поддерживает тиранию, плодит деморализацию, вырождение, одичание!.. В XVIII веке во Франции цивилизация была обращена к человечеству своей благодетельной стороной. Враги цивилизации во Франции, феодальные и клерикальные классы, были вместе с тем врагами народа. Их привилегии, порабощение ими народа, неправые монополии, произвол и необузданные насилия – все это взывало к человеческой совести, но те же классы цепко держались за невежество и суеверия, находя в них опору для своего владычества. Просвещение и даже национальное обогащение их смущали и возбуждали против себя. Немилосердные поборы, драконовские стеснения национального труда шли во Франции XVIII века рука об руку с гонениями на просвещение, с такими же драконовскими стеснениями мысли и слова. Народ, средние классы, просветители одинаково терпели от одного и того же неправого господства, от насилия и владычества тех же феодально-клерикальных классов. И деятели Просвещения первыми самоотверженно выступили на борьбу с несокрушимой, казалось, силой. Вольтер, Монтескье, Дидро, Д'Аламбер, Кене, Тюрго, Гельвеций, Кондильяк, Бюффон, Лавуазье, Кювье, Биша и многие другие – вот длинный ряд знаменитых деятелей, поднявших эту тяжелую и опасную борьбу во Франции и создавших великую литературу Просвещения вместе с ее славнейшим памятником – колоссальной «Энциклопедией» – трудом, до того беспримерным.
