Александр Штейнберг - Прометей, убивающий коршуна. Жак Липшиц
Отец Жака Липшица был бизнесменом, постоянно занятым своими делами, бесконечными разъездами. Воспитанием детей занималась мать. Именно она привила детям любовь к прекрасному. «Мы постоянно росли в окружении музыки, поэзии, как русской, литовской, так и греческой. Мама нам читала вслух переводы «Илиады», «Одиссеи» и других поэм. Мы хорошо знали Библию. Искусство было святыней в нашем доме».
Именно она, мать Жака, решила проводить своего старшего сына в Париж, чтобы дать ему возможность найти себя, выразить себя в творчестве. Поддерживаемая друзьями-скульпторами, их советами, она без разрешения отца отправила сына учиться в Париж. Вместе с материнским благословением и массой полезных советов она вручила ему собственную сумму скромных сбережений, которые должны были ему помочь в первые месяцы.
Жак пошел учиться в Школу изящных искусств. Скульптуре его учил Жан Антуан Энгельберт.
«Это было очень трудно сначала. Но постепенно я нашел себя и работал действительно очень много. Я лепил, рисовал, посещал лекции в музее. Но меня совершенно угнетала тоска по дому, особенно я скучал по маме».
Несколько позже, когда отец смирился с тем, что Жак посвятил себя скульптуре и жил в Париже, из дома начали поступать небольшие суммы денег. Жак смог оплачивать свое обучение, но на еду не всегда хватало денег, однако он был горд тем, что учится в Школе изящных искусств.
В 1912 году, спустя три года после прибытия в Париж, Жак участвует в выставке в национальном Салоне изящных искусств. Великий Огюст Роден посетил выставку и высказал восхищение работами молодого Липшица.
Годом позже он снял студию на 54-й улице Монпарнаса. Первую ночь он не мог заснуть – монотонные удары молотка не давали сомкнуть глаз.
«Я спросил консьержку, кто там шумит. Она сказала: «Это Бранкузи». Но я не знал кто это. Я даже не знал, что он скульптор. «Где можно увидеть его работы?» Она сказала: «Иди на кладбище Монпарнас и посмотри его памятники». Я пошел, увидел и понял, что только вот так, большим трудом можно чего-либо достигнуть. Впоследствии мы подружились с этим бородатым добрым человеком, который так много ночей не давал мне заснуть, неустанно работая».
Париж, сама его атмосфера, делали очень много для становления творческой личности. Музеи, выставки, даже знаменитые «блошиные рынки» приносили много пользы.
По воскресным утрам Жак Липшиц любил ходить на эти вещевые рынки, он рылся в груде вещей и находил многое, что впоследствии составило его коллекцию. Это тоже было хорошей школой – он нашел рисунки Руссо, Утрилло, Гойи, а затем и Микельанджело.
Он познакомился со многими молодыми художниками, имена которых впоследствии составили гордость мирового искусства. Его друзьями стали Леже, Дерен, Ривера. Именно Ривера познакомил его с Пикассо. Он взял молодого скульптора с собой в мастерскую уже тогда знаменитого Пабло.
В мастерской никого не было, когда они пришли, однако дверь была открыта. Ривера показывал Липшицу все вокруг, объясняя каждую вещь с огромным энтузиазмом и гордостью так, как будто это были его собственные работы. Восхищение работами Пикассо было огромным. Затем Ривера подвел его к небольшой бронзовой скульптуре, которая к тому же была великолепно раскрашена, и сказал Липшицу: «Вот это скульптура!» Это звучало так, как будто Ривера хотел сказать: «Посмотри сюда, молодой человек! Это – искусство, а то, что делаешь ты, ничего общего со скульптурой не имеет». Однако Липшиц решил не ссориться с Ривера и спросить Пикассо – почему скульптура раскрашена.
Когда в мастерскую приехал Пикассо, Ривера представил ему Липшица, и Пикассо очень тепло приветствовал молодого скульптора. Он провел много времени, показывая и объясняя свои работы.
Затем Липшиц его спросил: «Мсье Пикассо, объясните мне, пожалуйста – это скульптура или живопись?» – и указал на бронзовую скульптуру. Пикассо нахмурился и спросил: «Неужели вы не знаете разницы между скульпту-рой и живописью?» Разгорелся спор, после которого они расстались друзьями. Двумя днями позже Пикассо посетил мастерскую Липшица, и с тех пор эти два великих художника навсегда подружились.
Летом 1914 года Ривера организовал поездку на Майорку для группы художников. Липшиц был среди них. Они жили в бунгало. Для Липшица это был настоящий рай. Он радовался солнцу, голубому небу, морю – всему, что окружало его.
Ни одно яркое впечатление не проходит для художника впустую – это отражается в его творчестве. Именно здесь, на Майорке, Липшиц увлекся примитивной скульптурой, много резал из дерева.
После отдыха на Майорке они приехали в Испанию. Остановились в Толедо, где Липшиц открыл для себя творчество Эль Греко, который стал его любимым художником. В Мадриде он регулярно приходил в музей Прадо и проводил часы перед шедеврами Эль Греко, Гойи и Тинторетто.
Испанские друзья представили Липшица популярному матадору Хоселито. Часто их видели вместе, и скульптор, смеясь, рассказывал: «Я перестал быть собой, я лишь стал тем, кто был с Хоселито». Он делал наброски корриды, лепил скульптуру матадора.
По возвращении в Париж работа продолжается. Художник, обогащенный новыми впечатлениями, работает над кубическими скульптурами, находясь под сильным впечатлением от работ Пикассо.
Это был сложный период в жизни художника – период становления и нахождения собственной индивидуальности.
Весной 1917 года он женится на Берте Китросеер, поэтессе. Свадьба была тоже «кубической» – никакой пышности, только скульптуры и скромное угощение.
Жак Липшиц хотел, чтобы Модильяни сделал портрет его жены. Амедео спросил: «Ты знаешь мои условия? Десять франков за сеанс и бутылка бренди».
«На первый же сеанс Амедео пришел с комплектом рисовальных принадлежностей и большой бутылкой бренди, – рассказывает Липшиц. Он начал рисовать довольно странным образом: прежде всего рисовал глаза, а затем все вокруг них. На следующий сеанс он принес старый холст, на котором уже кто-то рисовал, и начал писать портрет поверх предыдущего рисунка. Был час дня, когда он начал писать портрет. В пять он объявил, что рисунок закончен. Однако я хотел заплатить ему больше, чем за несколько часов рисунка, и сказал: «Знаешь, я люблю когда рисуют медленно. Постарайся продлить сеансы, сделай больше работы». Моди понял мои намерения и сказал: «Хорошо. Если хочешь, я приду снова». Так он приходил в течение двух недель. Я думаю, что он никогда не работал столь долго ни над одним портретом».
Модильяни отдал Липшицу, наверное, около пятнадцати эскизов к этому портрету. Однако скульптор вернул ему обратно почти все, оставив на память себе лишь несколько. Однажды к Жаку пришел его друг, русский поэт, и сказал, что находится в трудном финансовом положении. Жак, который был сам ненамного богаче, сказал: «Ты знаешь, денег у меня нет, но есть несколько рисунков Модильяни. Возьми их. Может быть, они тебе пригодятся». Он дал ему два рисунка. Один из них находится сейчас в Метрополитен-музее, другой – в Музее современного искусства Гуггенхейма.
