Альфред Рессел - По дорогам войны
- Если так, то мы уйдем все вместе!
Я оказался в тупике. Чего бы я ни сделал ради своих детей! Но брать их с собой в дорогу, полную неизвестности и опасности?.. Одна мысль об этом приводила меня в ужас. Я прижался пылающим лбом к заиндевевшему окну и смотрел на уличный фонарь, при свете которого медленно парившие в воздухе снежинки казались тысячами огней. А воображение рисовало одну и ту же страшную картину: огромный ночной лес, стужа и... дети, голодные, замерзшие, бредут неизвестно куда... Мысленно я говорил сам с собой. Я спрашивал себя: "Ты что, хочешь погубить их собственными руками?" В ответ из детской доносились веселые ребячьи голоса, и я мучился еще больше, думая о том, что может с ними случиться уже в недалеком будущем. Я понимал, что борьба, на которую я решился, может стоить нам всем очень дорого.
Больше так продолжаться не могло. Нервными, резкими шагами мерил я комнату из угла в угол. Дети еще не спали. Наконец я остановился и тихо, насколько это было возможно в моем состоянии, сказал Франтишке:
- Это будет для нас большим наказанием.
- Почему? - испуганно спросила она.
- Не спрашивай! - почти крикнул я, взволнованный до предела.
Мне стоило огромных усилий сдержать себя. Постепенно возбуждение Франтишки улеглось, и она ровным голосом сказала:
- Ты должен поклясться здоровьем детей, что вернешься, иначе... - она запнулась, - иначе ничего хорошего из этого не выйдет...
"Здоровьем детей?" Это был тяжелый для меня момент.
Однако надо было принимать окончательное решение. Мысленно я прикидывал все "за" и "против", отвергал один вариант за другим.
Этот маленький бой выиграла Франтишка. Благодаря ее усилиям, стойкости и внутреннему такту мы снова были вместе.
Итак, согласие было восстановлено, и я мог теперь спокойно все обдумать, главным образом, то, как нам живыми и невредимыми добраться к цели.
* * *
Днем 17 ноября 1939 года через Прагу, из района Рузине, двигалась эсэсовская часть. "Мы едем в Англию!" - орали солдафоны. От Праги до Англии не близко. Там впереди - Канал, это прекрасное творение природы. Униформа солдат еще не помялась, тупые лица новобранцев были маловыразительны. Пройдет совсем немного времени, и они окажутся в родной стихии. Страх и ненависть вызывала эта черная армада завоевателей. Я смотрел на них, беспомощный и безоружный, и руки мои невольно сжимались в кулаки. Я жаждал открытого боя с врагом.
Близилось рождество, а с ним и мой отъезд в Бельку. Более грустного рождества, кажется, не было в моей жизни - а ведь мы все так любим и ждем этот веселый праздник. Порой при мысли о будущем меня охватывал страх. В нашей квартире после того, как мы приняли решение об отъезде, сразу стало как-то пусто, холодно и неуютно, будто здесь давно уже никто не жил. У меня стоял комок в горле, когда я смотрел на зажженную нами рождественскую елку, но стоило Франтишке улыбнуться, как на душе у меня сразу потеплело. Единственное, что украсило это унылое рождество, были наши подарки детям. Милан весь засиял от счастья, увидев новый игрушечный автомобильчик, у которого были четыре скорости и задний ход. Малыш так и лег спать с новой игрушкой. Фред получил настоящие войлочные валашские сапожки. Боже, как он радовался им!
- Эй вы, заговорщики, что вы там замышляете? - не раз спрашивал он строгим голосом, вперив в нас внимательный взгляд, будто пытаясь распознать, о чем это мы с друзьями постоянно шушукаемся. Фред, конечно, мало что понимал, а я и не стремился вводить его в курс дела. Дети, если их кто-то о чем-то спросит, должны говорить только то, что они знают, то есть говорить правду.
Сразу же после рождественской ночи, после того, как мы раздали подарки, я уехал в Вельку над Величкой. В Праге навалило снегу по пояс, городской транспорт практически не работал, и я с превеликим трудом добрался до вокзала. Я взял с собой картину маэстро Минаржа. Она служила мне паролем и открыла в Вельке двери кабинета доктора Пшенички. Через него я познакомился с учителем Франтишеком Ягошем. Он сказал, что может переправить меня в Словакию немедленно, ,но что касается семьи, тут он не давал никаких гарантий. Учитель посоветовал мне немного переждать: в Вельке было очень холодно - тридцать градусов ниже нуля, да и снегу намело больше чем на метр. Но мы не могли терять времени!.. Дальнейшие события подтвердили, что я не напрасно торопился.
После моего возвращения в Прагу время понеслось бешеным темпом. Дни сменялись ночами, и казалось, ничего будто не происходило, но вот арестовали Ироута, потом исчез Гаичек. Однажды и к нам заглянул таинственный посетитель. Каждый час, каждая минута таили в себе опасность. По ночам мы то и дело просыпались в тревоге. В тишине ночи я с ужасом думал о завтрашнем дне. Утром 5 января 1940 года я решил, что больше ждать нельзя. Часов около двенадцати дня я сообщил детям, что снег лежит прекрасный, погода отличная, поэтому завтра утром едем в горы кататься на лыжах. Их восторгу не было конца. Они даже забыли, что лыж-то у нас нет...
Прощание с друзьями было волнующим и трогательным. В два часа ночи они стали расходиться, а уже в пять утра я будил сладко спавших ребятишек.
В последний раз прошелся я по нашей квартире. Холодные, плохо отапливаемые в мороз комнаты. Каждая мелочь, каждая безделушка были привычны и дороги. Ковры, посуда, картины - все это теперь будет принадлежать неизвестно кому. Сознавать это было горько.
У окна одиноко стояла рождественская елка - символ нашего недавнего семейного счастья, мира и покоя в этом доме. Мы оставляли ее вместо себя: пусть она послужит живым укором тем, кто придет в наш дом с недобрыми намерениями.
Франтишка аккуратно убрала постели, привела в порядок нашу спальню и детскую. Я усердно помогал ей, размышлял о том, что станется теперь с нашим домом, кто завтра ляжет спать в наши постели, которые в течение стольких лет согревали нас. Как хорошо нам здесь было!..
За завтраком меня вновь охватил страх. Бежать, бежать отсюда поскорее! Кусок не лез в гордо. Прихватив чемоданчик с теплыми вещами для детей, мы бросились к такси. Шестиместная "татра" уже ждала нас на улице. Последний взгляд на дом и наши окна. Когда мы направлялись к машине, мне почудилось, будто кто-то кивнул мне в окне.
Когда машина тронулась и головы детей почти соприкоснулись с нашими, мне вновь подумалось об их горькой судьбе. Что-то ждет их впереди?
На мосту я бросил ключи от квартиры во Влтаву, Я мог бы выбросить их в Канал, но выбрал именно Влтаву. Сам не знаю почему. Они упали на черную гладь воды, разорвав невидимую нить, которая связывала меня я мою семью с прошлым. Это был крутой поворот в нашей судьбе; сегодня, сейчас что-то ушло от нас безвозвратно - открывалась новая страница нашей жизни.
