Ги Бретон - Распутный век
Это странное отвращение к женщине обратило юношу к иным удовольствиям. Некоторые документы сообщают нам о слишком сильной привязанности короля к молодому герцогу де Ла Тремую, «сделавшему из повелителя своего Ганимеда». Он хотел, казалось, увлечь короля на постыдный путь <Матье Марэ добавляет в своих «Записках и мемуарах…»: «Эта тайная любовь вскоре стала общеизвестна, и герцога вместе с гувернером отправили в Академию на исправление».>. В мемуарах маршала де Вийяра содержатся достоверные описания, не оставляющие сомнений в смысле происходившего. Инцидент остался без продолжения. И все же двор боялся, что Людовик XV встанет на неверный путь.
В июне 1724 года было организовано путешествие в Шантильн к герцогу Бурбонскому с целью научить короля уму-разуму… Семнадцать молодых дам, уже вкусивших распутной жизни, приняли в нем участие. Тридцатого июня, в страшную жару, они сели в кареты и выехали из Версальского замка, трепеща при мысли, что станут, быть может, «первыми жертвами» прекрасного юноши. Во главе кортежа в открытой карете ехал улыбающийся Людовик XV. Бедняга и не подозревал, что его ожидает, не замечал хитрого блеска в глазах версальцев, знавших цель этого предприятия.
— Посмотрите, — говорили они друг другу, — одна из этих красавиц удостоится великой чести — она сделает мужчиной нашего молодого монарха.
Толпа смеялась, а Людовик XV чистосердечно полагал, что веселый народ — счастливый народ.
Обитательницы Версаля, что украдкой смели бросать нежные взгляды на неоперившегося монарха, с нескрываемой завистью смотрели теперь на семнадцать молодых женщин, горевших столь необычным поручением — лишить девственности короля Франции.
Разумеется, для экспедиции нашлись вполне удобоваримые объяснения. Но кто-то проболтался, и многие даже за пределами двора, в столице, знали правду. Послушаем Барбье: «В Париже многие верят, что в Шантильн будут вершиться большие дела, но истинная причина путешествия очень пикантна: хотят лишить короля невинности и пристрастить к женщинам, — надеются таким образом сделать его более сдержанным и управляемым. Роль дамы-патронессы предназначена м-м де Ла Врийер: надо побудить короля заняться любовью с маленькой герцогиней д'Эперон, очень молодой и очень красивой. Но коли неискушенная герцогиня с этим не справится, — м-м де Ла Врийер, не менее красивая, но опытная женщина, отведет короля куда-нибудь в лесок и уж заставит его полюбить ее…»
В течение нескольких дней в Шантильи проходили пикники, затевались прогулки, игры в лесу. Юные дамы прилагали все усилия, чтобы увлечь Людовика XV под сень дерев, но каждый раз дикий подросток выскальзывал из их рук. В конце концов пришлось отказаться от идеи лишить короля невинности. Барбье в первых числах августа отметил в своем журнале: «Кажется, они не очень-то продвинулись к. цели своего путешествия в Шантильн. Король думает лишь об охоте и не хочет щупать задницы. Должен признаться, что сожалею об этом, — ведь он хорошо сложен и красив. Но если у него такой вкус, что поделаешь».
Подготовка дам к растлению короля нашла отражение в куплете песенки:
Для игр любовных и первой пробы —
Об этом доносится слух —
Ведут в Шантильи за знатной особой
Караван из семнадцати шлюх.
По возвращении из Шантильи Людовик XV остался по-прежнему девственником. Придворные дамы были безутешны, смотрели на него горящими глазами и делали перед ним всяческие пируэты в надежде пробудить в нем желание. Но король, казалось, не замечал их стараний, ничего не испытывал и продолжал как ни в чем не бывало играть в карты.
Тогда-то и преуспела двадцатидевятилетняя м-ль де Шароле, сестра герцога Бурбонского, — приятная особа с живым темпераментом. У нее уже было множество любовников. Она начала с попыток просто привлечь внимание короля, но усилия ее, кажется, не имели успеха. Тогда она прямо-таки превратилась в кошечку — терлась рядом, вздыхала, мурлыкала и однажды вечером так осмелела, что сунула в карман монарху маленькую поэму любви:
Меня знобило, я врача позвал,
И мой недуг он без труда узнал.
«Не я, — сказал он, — в силах жар твой исцелить,
А та, что вымолвит: «Готова вас любить…»
Ты не врача, а милую зови.
Твоя болезнь — озноб и жар любви».
Людовик XV не ответил, но эти уловки не оставили его равнодушным. В нем начали медленно происходить превращения, и его скованность понемногу исчезла. Это заметили однажды вечером у герцогини Тулузской… Одна дама, будучи беременной, почувствовала первые схватки.
— Мне кажется, — сказала она, — головка ребенка уже появилась…
Испугались и срочно послали за врачом. Людовик XV был необычно взволнован.
— А если потребуется немедленная помощь, кто ее окажет?
Л а Пейрони, первый хирург короля, был уже на месте.
— Сир, — сказал он, — это буду я. Когда-то я принимал роды.
— Да, — сказала м-ль де Шароле, — но для этого нужна практика, — вы, быть может, уже потеряли сноровку.
Хирург обиделся.
— Не беспокойтесь, мадемуазель, — возразил он, — этому, как и умению делать детей, не разучишься.
От этих слов присутствующие онемели. Ла Пейрони, покрасневший до корней волос, с опаской посмотрел на короля. Тот неожиданно разразился громким смехом…
Довольствуясь малым, м-ль Шароле по крайней мере избавила короля от стыдливости.
ЛЮБОВНИЦА ГЕРЦОГА БУРБОНСКОГО РАССТРАИВАЕТ СВАДЬБУ ЛЮДОВИКА XV И ИНФАНТЫ
Из-за мадам де При Испания объединяется с австрийским домом.
Пьер ЖИРАРВ то время как Людовик XV оставался абсолютно равнодушным к удовольствиям, столь почитавшимся его предками, герцог Бурбонский радостно предавался им со своей любовницей м-м де При, очаровательной ведьмой. «Она необычайно умело, — говорит нам Дюкло, — скрывала под маской наивности самую опасную лживость. Добродетель для нее лишь пустой звук, в пороке она чувствовала себя как рыба в воде. Внешне нежная и скромная, на самом деле властная и распутная, она безнаказанно обманывала своего любовника». Эта обворожительная особа взяла над герцогом Бурбоиским такую огромную власть, что стала всемогущей.
М-м де При, снедаемая безграничным тщеславием, была готова на все ради, собственного обогащения: спекулировала пшеницей, совершала не дозволенные законом операции с деньгами, подталкивала герцога к возрождению старой, феодальной платы за высокие должности, получала из Лондона пособие, сорок тысяч фунтов стерлингов, за поддержку английской политики…
В конце 1724 года она в довершение ко всему была занята любопытной задачей — женитьбой своего любовника. Зная, что герцогиня Бурбонская, мать премьер-министра, хочет женить сына, она решила сама найти ему супругу, чтобы не лишиться своего положения… Нужна была застенчивая, бесцветная, нетщеславная девушка из скромной семьи, которая была бы вечно благодарна фаворитке. М-м де При нашла подобную жемчужину. Она жила вдали от посторонних глаз, в большом обветшалом доме в Виссембурге, в Нижнем Эльзасе. Ее отец, избранный в 1704 году королем Польши — благодаря своему шведскому другу Карлу XII, был изгнан с трона и после многочисленных скитаний укрылся во Франции. Он был беден, звали его Станислав Лещински. Его дочери, Марии Лещинская, должно было исполниться двадцать лет. На ней-то и остановила свой выбор м-м де При. В течение нескольких месяцев она тайно переписывалась с бывшим королем Польши, который, естественно, был согласен на то, чтобы его маленькая Манюша стала супругой премьер-министра Франции.
