Валерия Орлова - Четыре любви маршала Жукова. Любовь как бой
Устинья и Константин поженились, ей было тридцать пять, ему — пятьдесят. Оба были одиноки и хотели создать семью.
Жизнь семьи Жуковых была тяжелой. Нищета преследовала их, не давала расслабиться. Приходилось много работать, хорошо хоть терпением Бог не обделил ни отца Георгия, ни мать.
Устинья была очень сильной женщиной: и физический, и духовно. Со временем она полюбила мужа, всегда безропотно помогала ему и не пеняла на судьбу.
О силе Устиньи даже легенды ходили. Она легко поднимала с земли пятипудовые мешки с зерном и переносила их на значительное расстояние. Говорили, что она унаследовала физическую силу от своего отца — Артема, который подлезал под лошадь и поднимал ее или брал за хвост и одним рывком сажал на круп.
Тяжелая нужда, ничтожный заработок Константина на сапожной работе заставляли бедную женщину подрабатывать на перевозке грузов. Весной, летом и ранней осенью она трудилась на полевых работах, а поздней осенью отправлялась в уездный город Малоярославец за бакалейными товарами и возила их торговцам в Угодский Завод. За поездку она зарабатывала рубль — рубль двадцать копеек. Да разве это деньги?.. Их не хватало ни что. Если вычесть расходы на корм лошадям, ночлег в городе, питание, ремонт обуви, то оставалось очень мало. Казалось, даже нищие могли насобирать больше.
Однако делать было нечего, такова была тогда доля бедняцкая, и Устинья не пеняла на судьбу, а безропотно сносила все невзгоды. Да и что тут говорить? Многие женщины русских деревень поступали так же, чтобы не умереть с голоду. В нечеловеческий холод, в слякоть и грязь, уставшие и замученные, униженные своим положением, возили они грузы из Малоярославца, Серпухова, Саврагино и других мест. Малолетние дети оставались под присмотром старых бабушек и дедушек, которые и сами уже еле ноги передвигали.
Многие крестьяне жили за чертой бедности: земли было мало, урожай был скудный, а иногда случались и вовсе неурожайные годы. На полях работали в основном женщины и дети, а мужчины уезжали зарабатывать деньги в другие города, чаще всего в Москву и Петербург. Это не всегда спасало, так как заработок был мал — едва хватало на пропитание. Редко кто из простых крестьян мог позволить себе наесться вдоволь.
Конечно, были в деревнях и богатые крестьяне — кулаки. Тем жилось получше: у них и земли было побольше, и дома их были уютны и просторны. Дети — ухожены и сыты, учились в школах, то есть получали образование и имели право на нечто большее в этой жизни, нежели бедняки. Амбары кулаков были полны муки, зерна, мяса, рыбы; полки в погребах ломились от банок с вареньем и соленьями, бутылок с наливкой. Да и скот у них водился. Из неимущей семьи — кто не был слишком горд, — частенько ходили выпросить то банку молока, то краюху хлеба, то щепотку соли. Надо признать, далеко не все зажиточные были щедрыми.
Дети бедняков с завистью и блеском в глазах смотрели на тех, кто побогаче. Ах, сколько было радости, когда возвращались отцы из больших городов и привозили баранку или пряник, иногда и игрушка перепадала. Тогда это вообще счастье! Если удавалось сэкономить деньги, семья могла рассчитывать на пирог со сладкой начинкой к празднику.
В 1894 году в семье Жуковых родилась девочка, которую назвали Марией. А через два года на свет появился Георгий. Потом был еще один сын — Алексей, однако малыш прожил недолго, всего полтора года. Мальчик был сразу слаб здоровьем, а Устинья со слезами на глазах повторяла: «А от чего же ребенок будет крепкий? С воды и хлеба, что ли?» Да и возможности побыть с малышом она не получила: через несколько месяцев после родов вновь решила ехать в город на заработки. Соседи отговаривали Устинью, советовали поберечь мальчика, который был еще очень слаб и нуждался в материнском молоке. Но всей семье угрожал страшный голод, и Устинья, оставив Лешу на попечение брата и сестры, все же решилась уехать.
Мальчик умер, и его похоронили на кладбище в Угодском Заводе. Маша и Егор очень горевали о брате, отец и мать тоже.
Георгий часто потом ходил на могилку младшего брата; сидел там, в тишине и одиночестве, и думал.
Как ни странно, никогда ему не было так спокойно, как в эти мрачные минуты безмолвия.
Беда не приходит одна. В том же году, когда умер Алексей, рухнула крыша дома — ветхая совсем стала.
Делать было нечего. Семья перебралась в сарай, благо погода была еще теплая.
— Дальше посмотрим, — говорил Константин. — Может, кто пустит в баню или пристройку какую… — Однако особой уверенности в его словах не было. И он, как вся остальная семья, боялся будущего и не знал, что делать, как исправить положение.
Устинья в те времена часто заливалась слезами. Однако дух ее беды не сломили. Вздохнув, она погладила Егора и Машу по голове и сказала:
— Что ж делать. Айда! Таскайте все вещи в сарай!
В сарае было тесно, но на это никто не жаловался. Константин смастерил маленькую печку для готовки, и семья обосновалась как могла.
Как-то к Жуковым зашел приятель Константина, Назарыч:
— Что, Костюха, говорят, ты с домовым не поладил, выжил он тебя?
— Как не поладил? — удивился Константин. — Если бы не поладил, он нас наверняка придавил бы.
— И что вы теперь будете делать-то?
— Ума не приложу…
— А чего думать, — вмешалась Устинья, — надо корову брать за рога и вести на базар. Продадим ее и сруб купим. Не успеешь оглянуться, как пройдет лето, а зимой какая же стройка…
Мужчины подумали и решили, что жена Константина верно рассудила. Да и больше никаких предложений ни у кого не было.
— Верно-то верно, но одной коровы не хватит. — Константин в сомнениях покачал головой. — Наша старушка лошадь тоже нас не спасет.
На это никто не отозвался, но всем было ясно, что самое тяжелое время еще впереди. Так и поступили. Через некоторое время Константину удалось-таки достать сруб по хорошей цене. Соседи помогли его привезти и даже покрыли крышу соломой.
— Ничего, поживем и в этом, а когда разбогатеем, построим лучше, — сказала Устинья.
С наружной стороны дом выглядел хуже других: крыльцо было сбито из старых досок, окна застеклены осколками. Но семья Жуковых радовалась: какой-никакой, а все же угол.
Детство Георгия было тяжелым. Зимы были лютыми, семья едва сводила концы с концами. Больше всего Егору всегда было жалко сестру. Мария сносила невзгоды стойко, прямо как ее мать, но внешний вид ее был ужасен. Худая, бледная, Маша трудилась за двоих, и еще находила силы поддерживать брата.
1902 год, когда мальчику исполнилось семь лет, выдался неурожайным, и зерна хватило только до середины зимы, затем пришлось влезать в новые долги, когда только-только рассчитались со старыми. Заработка Константина едва хватало на хлеб. Благо соседи были добрые — угощали то пирогом, то щами. Вот такая традиция в русских деревнях — помогать ближнему в трудную минуту. Друг Константина и еще несколько мужиков приходили и латали дом, когда совсем было невмоготу.
