Альберт Пинкевич - Песталоцци
Выше было сказано что Песталоцци время от времени посещал своего деда пастора. Эти помещения имели то огромное значение, что они рано познакомили Песталоцци с бытом швейцарских крестьян. находившихся тогда в исключительно тяжелом положении. Эго было время знаменитого первоначального накопления капитала, ог которого так страдало прежде всего крестьянство. Та характеристика. которую за несколько десятков лет до этого дал французским крестьянам Ла-Брюер. без особого преувеличения могла быть применена и к крестьянам швейцарским. Ла-Брюер, как известно, писал: «видишь каких-то диких зверей, самцов и самок, рассыпавшихся по полю, черных, багровых, совершенно сожженных солнцем, привязанных к земле, которую они взрывают и перепахивают с непобедимым упорством: у них как будто бы членораздельный язык, но когда они поднимаются на ноги, то у них оказывается человеческое лицо. — и в самом деле это люди. На ночь они удаляются в берлогу, где живут черным хлебом, водой и кореньями. Они избавляют других людей от труда сеять, пахать и собирать, чтобы жить, и поэтому заслуживают права не есть тот хлеб, который ими посеян».
Уже в эти годы Песталоцци проникается живейшим чувством и симпатией к крестьянам, уже в эти годы в нем предчувствуется будущий идеолог крестьянства, будущий народник со всеми его реакционными и прогрессивными чертами. Его тянули к себе крестьяне, он проводил в их семьях много времени и часто выходил вместе с ними в поле и помогал им в их работе.
В Швейцарии того времени в разных районах существовал различный политический строй. От Германии она отпала давно (1648), правление носило характер аристократических республик, но самый характер этих республик был неодинаков В Берне например, большое значение имела землевладельческая аристократия, «патриции»; в Цюрихе — строй был более демократичным, здесь большую роль играли цеха и торговый капитал.
В Цюрихе власть принадлежала «Большому совету», состоявшему из 200 представителей родовой аристократии и двенадцати цехов. Большой совет выбирал «Малый совет», а последний выделял «Тайный совет» из 12 человек, которые и правили всем кантоном.
Кантон разделялся на «фогтства», во главе которых стояли «фогты», обладавшие очень большой властью и назначаемые Цюрихом. Они — в большинстве случаев — и были злейшими врагами крестьянства, влачившего поистине жалкое существование
Небезынтересно привести некоторые факты, характеризующие положение крестьян.
Крестьянин был связан по рукам и ногам. Только коренные жители городов (бюргерство) могли принадлежать к цехам, изучать соответствующее ремесло: лишь такие ремесла, как портняжное, сапожное и кузнечное считались ремеслами крестьянскими, которые выполнять городскому гражданину было зазорно. Заниматься другими ремеслами было запрещено крестьянам. Крестьянин не мог свободно торговать продуктами, которые он произвел. Так, цены на виноградное вино устанавливал город в лице виноторговцев; крестьянин не имел права красить и белить приготовленные на дому ткани. Он принужден был носить платье из небеленого и некрашеного полотна или такого же сукна. Если же крестьянин хотел иметь платье из крашеного полотна или сукна, он должен был сперва продать свое изделие в город и затем купить его снова.
Ни один крестьянин не имел права одалживать другому деньги меньше чем из 5 %. Если он нарушал закон, то у него отбиралась половина одолженной суммы. Городские купцы занимались ростовщичеством и не хотели иметь конкурентов.
Права охоты в лесах крестьяне не имели. Крестьянин мог лишь участвовать в охоте, организуемой горожанами. Добыча, конечно, попадала в руки последних.
Дети крестьян не имели права поступать а городские средние школы. Школы же в деревнях находились в ужаснейшем положении. Там господствовал катехихис. чтению учили кое-как, а письму и счету в деревенских школах и совсем не обучали.
Феодальные путы, с одной стороны, разгул героев первоначального капиталистического накопления — с другой, характеризовали тот период. Купцы, «патриции» богатели, общее экономическое положение Швейцарии было относительно высоким, — тем тяжелее было положение крестьянства.
Впечатлительный ребенок рано почувствовал эту обездоленность, этот гнет, и в течение всей жизни мысль о бедных, о крестьянах, сочувствие к ним жили в сознании Песталоцци.
В год смерти своего отца Песталоцци поступил в начальную школу.
Швейцарские начальные школы в городе, как и вообще европейские школы XVIII в., были немногим лучше деревенских и влачили самое жалкое существование. Неудивительно, что о той элементарной школе, в котором Песталоцци вначале учился, у него осталось весьма плохое воспоминание.
Обучение сводилось к заучиванию наизусть молитв, библейских текстов, катехизисов, к обучению письму и элементарному счету- Учителя были невежественны и не пользовались у учеников никаким авторитетом. Начальная школа имела от трех до пяти классов. Песталоцци окончил школу в три года и перешел затем в латинскую с пятью классами при семилетием курсе. Таких латинских школ в Цюрихе было две (Sсhola Abbatissana и Schola Carolina)
Песталоцци обучался и в тон и в другой. Сперва в Sсhola Abbatissana до 1757 г. и в Schola Carolina до 1761 г Можно думать, что обучение а них шло более или менее нормально, так как он в семь лет кончает курс и поступает в следующую школу, так называемый Collegium Humanitatis, составлявший переход уже к действительно высшему учебному заведению — Collegium Carolinum (Каролинум). Песталоцци прошел школу относительно легко.
Он был слаб и болезнен, однако его сверстники сообщают, что во многих случаях он проявлял большое упорство и мужество. Один из биографов, отмечая его смелость, пишет: «свое мужество он доказал уже в своей молодости и тогда, когда он решительно становился на защиту слабейших учащихся или учащихся из деревни, и тогда, когда он сам резко выступал против учителя в том случае, если последний пристрастно относился к тому или другому учащемуся, и тогда, когда он во время землетрясения вытаскивав книги из качающегося школьного дома — один, так как все его товарищи вместе с учителем с криками и плачем покинули помещение».
Французская школа XVIII века
Песталоцци мужественно вел настоящую борьбу против учителей, которых он не уважал. Следующий случай, описанный им самим, достаточно характеризует его в этом отношении:
«Я должен был учиться и петь, как и все остальные дети, но не имел никакого музыкального слуха. Пьяный учитель пения Кауфман захотел меня научить правильно слышать при помощи побоев. Это меня настолько возмутило, что я вместе с другими детьми, сидящими рядом со мной, выкинул пьяного человека с моей скамьи и затем побежал к тогдашнему заведующему школой и заявил, что я никогда не вернусь в школу, если мне придется хотя бы в течении одного часа учиться у Кауфмана. Заведующий школой понял, что я прав, и разрешил мне отныне каждую среду вечером в то самое время, когда происходил урок пения, итти домой. Прямо невероятно до чего этот случай содействовал развитию моего стремления к независимости! Я получил право каждую неделю на главах у несправедливого учителя, дискредитируя его перед всеми учениками, брать подмышку мои книги в тот самый момент, когда он входил в комнату. и с криком «Vale bene, domine praeceptor»[1], выбегать на класса».
