Александр Лебедь - За державу обидно
14-я армия под его руководством стала лучшей в России, а необходимость принимать самостоятельные решения в самых сложных ситуациях проявила и развила главные качества генерала - трезвомыслящего, заботящегося о своем государстве политика.
Офицер чести, он не мог оставаться равнодушным к тому, как на его глазах растаскивали и уничтожали армию - последнюю опору нашей великой державы. Он видел, что правят бал разрушители и нувориши-проходимцы. А ведь ему достаточно было в 1991 г. постоять и сняться рядом с Ельциным возле Белого дома. Заявить, что он спасал Отечество, и звездный поток хлынул бы на его погоны. Но он четко и честно в одном из своих интервью заявил: "Я совершенно не гожусь в холуи!" И в этом вся натура, весь характер государственного политика и человека Лебедя. Как тут не вспомнить Чацкого: "Служить бы рад, прислуживаться тошно!"
Поэтому Грачев и держал его на дальнем расстоянии. Поэтому опального генерала и оставили в Приднестровье на долгое время, чтобы вычеркнуть эту крупную военную и политическую фигуру из политической действительности российского государства. Но и находясь в далеком Тирасполе, Лебедь умудрялся быть в центре внимания и притягивал к себе симпатии различных партий и движений.
Лебедь стал в нашем государстве чем-то вроде лакмусовой бумажки совести общества. Именно поэтому "Комсомольская правда" вынуждена была признать: "Как только наступает кризис власти в России, сразу вспыхивает дикий интерес к генерал-лейтенанту Лебедю! Так было во время штурма Белого дома, так и сейчас - во время войны в Чечне... Поэтому Лебедь как-то внутренне дорог и мил".
Дорог и мил опальный генерал (который не захотел стать холуем с генеральскими погонами в агонизирующей армии Грачева) отнюдь не тем, кто заседает сегодня в высоких кабинетах и кто повинен в развале великой державы, в тысячах убитых в развязанной на просторах великой страны гражданской войне. Он дорог и мил тем людям, которые наконец осознали, что удельные княжества (как и во времена монгольского ига) ведут к гибели всех нас, что время разрушителей, болтунов всех оттенков и мастей, юродивых и блаженных в политике прошло.
На III Конгрессе русских общин Лебедь пророчески заявил: "Я вижу, что эпоха разрушителей подходит к своему печальному логическому концу. Грядет другая - эпоха созидателей".
И под державой генерал-политик Лебедь видит не обворованную и обрезанную псевдодемократами территорию, а нашу 1000-летнюю могучую Россию. Воля народа, высказанная на референдуме 1991 года, должна быть выполнена, но мирным путем, через экономическую, военную и политическую интеграции. Как неоднократно говорил Александр Иванович: "Мы обречены жить вместе". Только восстановление единого хозяйственного механизма, единой экономики и способно всех нас опять сделать богатым и процветающим обществом, которое не будет бегать за подачками, а само сможет подавать страждущим.
Это вступительное слово всего лишь осмысление того, что пережито и написано генералом-патриотом, пережито в той или иной мере всеми нами. И поэтому книга не нуждается ни в каких пояснениях и комментариях. В ней живет и дышит наша трагическая эпоха конца XX столетия. Кровавого столетия обманутых надежд.
Лебедь как никто другой из сегодняшних политиков это понимает. Его книга о развале нашего государства, о том, как и почему мы дошли до такой унизительной жизни. Но самое главное, в книге живет реальная надежда на то, что мы сможем подняться с колен. Политик А. И. Лебедь твердо уверен, что Россию с колен подымем мы сами, когда сами сможем встать.
Разрушители всех мастей и всех рангов уйдут, они обречены историей. Но от нас всех зависит, чтобы на смену им пришли политики-созидатели, державные созидатели. И А. И. Лебедь именно такой политик. В чем вы убедитесь, прочитав его новую книгу "За державу обидно".
И последнее, очень важное замечание. Сегодня мы, россияне, благодаря бездарным политикам превратились за рубежом в людей третьего сорта, и это особенно больно осознавать. Но понимаешь и другое: только такой решительный и честный политик, как Лебедь, может вернуть всем нам чувство собственного достоинства (как в 1992 году вернул его офицерам 14-й армии).
Лебедь сегодня нужен всем честным людям, желающим сделать наше государство богатым и процветающим, чтоб в нем никогда не было нищих и безвинно репрессированных, оболганных и реабилитированных посмертно.
Остается в заключение повторить слова последнего командарма ныне ликвидированной 14-й российской армии из его июньского 1992 года заявления: "Я говорил это для того, чтобы все задумались. Подчеркиваю, я сказал, а вы, товарищи-господа политики, и ты, Господин Народ, думайте".
В. Полушин,
член Союза писателей России.
Зачислить условно...
Стать офицером в детстве я не мечтал и был равнодушным к военному мундиру. В нашей семье кадровых офицеров не было. Рядовые были. Мой дед, отец матери, Григорий Васильевич, кажется, выше других моих родственников звание выслужил. Старшиной с войны вернулся, правда, весь израненный (в саперах прошел фронтовыми дорогами). Пожил совсем недолго и умер от ран в 1948 году. Но так как он погиб не на поле боя, а скончался уже позднее в больничной палате, бабушка моя, Анастасия Никифоровна, до конца своей жизни осталась без пенсии. Закон строг, но он - закон! Вроде человек виновен, что не погиб сразу, а от ран скончался.
Мой отец, Иван Андреевич, был то, что называется на все руки мастер. Любую работу исполнял не спеша, очень профессионально и очень аккуратно. Все, вышедшее из-под его рук, носило на себе отпечаток добротности, основательности и законченности. С Отечественной войны вернулся старшим сержантом. Война достала его значительно позже, в 1978 году, превратив сначала в считанные месяцы в старика, а потом и закрыв глаза навеки. Не умел разряжаться, не умел отдыхать, наверное, потому и достала. Покойный родитель мой хлебнул лиха. В 1937 году за два опоздания на работу на пять минут, допущенных в течение двух недель, угодил на пять лет в лагерь. Сидеть бы ему не пересидеть, время было суровое, но тут финская война подвернулась. Отца отправили в штрафной батальон. Довелось ему испытывать неприступность линии Маннергейма. Мерз, голодал, хлеб пилой пилил на морозе, в атаки не раз хаживал (штрафники не сачковали, про то всякий знает), но Бог сохранил его от пули и штыка. Не пролил кровь. Стали думать отцы- командиры после той войны, что с ним делать: не трусил, храбрость проявил, но вот закавыка - не ранен, а чтобы перевели из штрафбата в обычную часть, нужно было кровь пролить. Искупить, так сказать, вину. Какую - неважно. Но обязательно искупить. Однако в конце концов разум возобладал, и воздали солдату по делам его - отправили в строевую часть, и день прибытия туда стал для него первым днем службы.
