Овидий Горчаков - Они встали на пути «Тайфуна»
И вдруг — 27 февраля 17-го года набатным зовом разнеслось по всей России: «Граждане! Твердыни русского царизма пали… Столица в руках восставшего народа..» Ночная смена прекратила работу. С утра — митинги, братание с солдатами.
В октябрьских боях в Москве особо отличились гужоновцы-красногвардейцы. Они захватили кадетские корпуса и Алексеевское военное училище, штурмовали Кремль; в цехах завода ковали оружие — пики и кинжалы. А потом многие гужоновцы перешли в 1-й Московский Советский стрелковый полк, чтобы в борьбе с контрреволюцией отстоять свои завоевания.
Рухнула власть Гужонов. На трубе мартеновского цеха реял красный флаг. Но власть Советов надо было защищать. Именем пролетарской солидарности красногвардейцы бывшего завода Гужона освободили пленных немецких солдат, забрав у стражников оружие. Кто мог подумать тогда, что многие из этих немцев и сыновья их снова пойдут войной на Восток, против своих братьев по классу.
Большой Московский металлургический завод, бывший Гужона, стал собственностью Российской Советской Федеративной Социалистической Республики. Вопреки страшной разрухе, топливному кризису, голоду, холоду, тифу, войне и интервенции завод жил, работал на фронт. А что же случилось с самим Гужоном? Ветеран-серпомолотовец поэт Яков Шведов, автор «Орленка», сказал мне:
— Гужон? Юлий Петрович? Старый хозяин нашего завода? Ну, как же!.. Его расстреляли сразу после освобождения Крыма и разгрома Врангеля. Он ведь там «Ласточкино гнездо» купил. Расстреляли… А автомобиль его, известный во всей Москве «Берлис», перешел к красному директору бывшего «Гужона». На то и революция..
Двенадцатое марта 1918 года. Эта дата навечно вписана в историю завода. Ильич только что прибыл из Ретрограда в Москву, куда ночью на трех поездах переехали Советское правительство и Центральный Комитет партии. Пронесся слух, что враги революции пытались по дороге напасть на поезд Ленина. И вот, не отдохнув с дороги, Ленин поехал на встречу с героическим московским пролетариатом, говорил зажигательно о ближайших задачах Советской республики. Это была первая, но не последняя встреча с любимым вождем.
В июле 1918 года завод послал отряд в Ярославль на борьбу с восставшими эсерами.
Партизанская традиция была очень сильна среди гужоновцев, как они еще долго по старинке называли себя. Еще в конце февраля 1918 года гужоновцы послали в Первый Московский партизанский отряд, созданный трудящимися Рогожско-Симоновского района, каждого десятого рабочего — четыреста бойцов. Многие были комсомольцами. В районе Новозыбкова отряд сразился с немецкими захватчиками и гайдамаками. Отважно дрались гужоновцы и в 38-м в Рогожско-Симоновско Советском полку на Царицынском фронте.
Костя Пахомов и будущие члены его разведгруппы с особым интересом слушали воспоминания бывалых партизан и фронтовиков, своих старших товарищей на заводе. Сердцем чувствовали они, что и им, молодым не миновать решающей схватки с врагом.
Седьмого ноября 1922 года решением правительства почти полностью восстановленный, работавший почти на полную мощь завод был переименован по просьбе гужоновцев, во славу союза рабочих и крестьян, в Большой металлургический завод «Серп и молот». Когда хоронили Ленина, скорбно гудел со всеми заводами и фабриками страны и «Серп и молот». На ленинский призыв в партию откликнулись сначала десятки, а затем и сотни сталеваров, вальцовщиков, крючочников и подручных. Завод помогал строить Шатурскую ГЭС, новые железнодорожные мосты, Балахнинский комбинат, участвовал во многих других важных новостройках. Все ярче разгорался свет над заставой Ильича. Заводской коллектив шел в первых рядах борцов за социалистическую индустриализацию страны. На помощь ударникам приходила новая техника. Завод рос и рос.
«Мы победили Гужона расейского, — писала „Мартеновка“, заводская многотиражка, — теперь мы должны победить Гужона европейского, американского!..»
Завод боролся за выпуск качественной стали. Сталь «Серпа и молота» нужна была доменным печам Магнитки, Кузнецка, Днепрострою и «Запорожстали». Сталь марки «М» требовалась молодой авиационной промышленности. На самолетах из этой стали летали Громов и Чкалов. Все на заводе понимали, что без военно-воздушных сил врага не одолеешь. Судьба будущих боев в «пятом океане» тоже решалась в цехах завода.
Вторую пятилетку серпомолотовцы выполнили в сентябре 1937 года — на десять месяцев раньше срока.
Серпомолотовцы гордились своим заводом, любили его и любовь эту стремились передать всем новичкам на заводе, таким, как Костя Пахомов. Они показывали ему пятиэтажный дом ударника у спрятанной в трубы речки Золотой Рожок, новый заводской клуб у древних стен Андроньева монастыря, новые большие цехи на земле бывшего Всехсвятского женского монастыря и, разумеется, профтехкомбинат в бывшей Анненгофской роще, где когда-то проводились маевки. Учебно-производственный комплекс включал в себя институт, техникум, ФЗУ, вечернюю рабочую школу. «Завод-втуз» — так теперь называли «Серп и молот». В небывалом почете стала книга на заводе, которую некогда объявил вне закона Гужон!
Костя Пахомов и его друзья-серпомолотовцы гордились заводской нержавейкой на станциях метро, на скульптуре Мухиной «Рабочий и колхозница», стоявшей на Парижской выставке у входа в советский павильон, напротив германского павильона. Нечего и говорить, что Костя гордился такими спортсменами-серпомолотовцами, как братья Серафим и Георгий Знаменские, как замечательный футболист Григорий Федотов. Повсюду узнавал он «СиМ» — сталь серпомолотовской марки. Она шла на легковые автомашины «М-1», нефтяные буры, боевые корабли. Страна требовала все больше и больше стали, и серпомолотовцы перекрывали рекорды Круппа — пушечного короля, обероружейника Гитлера. Костя Пахомов, Коля Галочкин, Коля Каган — все они, потомственные пролетарии, мечтали внести свой комсомольский вклад в вящую славу «Серпа и молота». Впятеро разрослась территория завода. Появились на нем первые после Гужона «миллионеры», но это были рабочие-«миллионеры», сварившие на заводе более миллиона тонн стали. Такие «миллионеры» — первыми из ни были Свешников и Поваляев — пользовались всеобщим уважением. У серпомолотовцев, уже ставших забывать о прежних бараках и аварийных старых домах, появились добротные жилые дома в Ленинской слободе, два дачных поселка в Подмосковье. Весной 1939 года тысячи серпомолотовцев праздновали большое и радостное событие: правительство наградило завод орденом Ленина.
Костя радовался, праздновал вместе со всеми. На новом заводском пропуске указано, что он, конструктор Пахомов, работает на ордена Ленина заводе «Серп и молот». Не мог знать Костя, что не пройдет и трех лет, как он тоже будет награжден этим высшим орденом. Только посмертно.
