Эмилия Руэте - Принцесса Занзибара. Женщины при дворе султана Сеида Саида
«Я проконсультировался с одним признанным авторитетом, самым лучшим. Он не желает, чтобы его имя было упомянуто, но можно считать абсолютно достоверным следующее.
Такая дама действительно существовала. Ее звали Салама бинт-Саид, а став христианкой, она приняла имя Эмилия. Она была одной из дочерей Сеида Саида, султана Омана, Маската и Занзибара, а значит, сестрой Маджида, который унаследовал после него трон Занзибара, и Баргаша, который правил после Маджида. Руэте был немецким коммерсантом, а она, к несчастью, забеременела от него. Она бежала с Занзибара в Аден, там родился ее ребенок, и там она вышла за Руэте, который тоже посчитал целесообразным покинуть Занзибар.
Руэте погиб во время несчастного случая, попав под трамвай, и тогда она приняла титул принцессы, на который имела право по рождению. Я не могу сказать, потеряла ли она это право, когда вышла за Руэте. Ей очень покровительствовали люди, занимавшие в Германии высокое положение. Позже она, кажется, много интриговала вместе с немцами – Бисмарком и другими, которые думали, что смогут каким-нибудь образом ее использовать, но в конце концов они ее бросили.
Она также переписывалась с султаном Баргашем, но он не согласился с ее мнением и вообще не признал за ней никакого титула и ранга. Она показывала эти свои письма британскому агенту. Что касается ее переговоров с Фрером, я ничего не смог узнать о них, но думаю, что в основном ваши сведения верны».
Предисловие
Девять лет назад у меня возникла мысль записать некоторые факты, чтобы рассказать о них моим детям, которые тогда знали о моем происхождении только то, что я арабка и приехала с Занзибара. Тогда, обессилевшая телом и душой, я не надеялась дожить до того времени, когда они вырастут, и не думала, что смогу рассказать им о событиях моей молодости и о своей судьбе. Поэтому я приняла решение записать историю своей жизни на бумаге. Первоначально мои мемуары были предназначены не для широкой публики, а для моих детей, которым я хотела завещать их как наследство любящей матери. Но в конце концов, после настойчивых убеждений, я согласилась отдать их в печать.
Я закончила их несколько лет назад, и только последняя глава была добавлена недавно. Она написана благодаря моей поездке вместе с моими детьми на мою прежнюю родину, Занзибар. Пусть эта книга идет в мир и встретит так же много друзей, как повезло найти мне.
Эмилия Руэте,
принцесса Занзибара
Глава 1
История семьи
Дворец Бет-иль-Мтони. – Бани. – Верховая езда и другие развлечения. – Отец принцессы Саламы. – Как была куплена ее мать. – Главная жена и младшие жены Сеида Саида. – Его дети. – Бенджиле. – Вопрос дисциплины. – Брат Маджид стал совершеннолетним. – Переезд будущей создательницы мемуаров из одного дворца в другой.
Я появилась на свет в Бет-иль-Мтони, нашем самом старом дворце на острове Занзибар, и в нем я жила до седьмого года моей жизни. Бет-иль-Мтони расположен в очаровательном месте на берегу моря на расстоянии примерно пяти миль от города Занзибара в роще из великолепных кокосовых пальм, манговых деревьев и других тропических гигантов. Место, где я родилась, получило свое имя от маленькой речки Мтони, которая, проделав короткий путь из внутренней части острова, делится на несколько рукавов, которые протекают по территории дворца, и сразу за дворцом впадает в тот красивый сверкающий водный поток, что отделяет Занзибар от Африканского материка.
На все множество зданий, из которых состоит дворец, приходится всего один просторный двор, и по причине разнообразия построек – они, вероятно, создавались постепенно, по мере необходимости – все в целом имеет скорее отталкивающий, чем привлекательный вид. Бесчисленные переходы и коридоры сбивали с толку непосвященного человека. Комнат во дворце тоже было столько, что невозможно сосчитать; я уже не помню в точности, как они были расположены, но очень хорошо помню бани Бет-иль-Мтони. В дальнем конце двора располагались в ряд двенадцать бассейнов, и, если шел дождь, это любимое место отдыха можно было посетить только под зонтом. Так называемые «персидские» бани стояли в стороне от остальных. На самом деле так называли турецкие бани, и других на Занзибаре не было. Каждая баня состояла из двух бассейнов, каждый размером примерно четыре на три ярда, а вода в них доходила до груди взрослому человеку. Это место пользовалось большой популярностью у обитателей дворца, большинство которых имели привычку проводить здесь по нескольку часов – молиться, делать свою работу, читать, спать, даже есть и пить. С четырех часов утра и до двенадцати ночи здесь наблюдалось постоянное движение, поток входящих и выходящих людей никогда не прерывался.
Тот, кто входил в одну из бань, выстроенных по одному и тому же плану, видел два помоста, один справа, другой слева, покрытые изящно сплетенными циновками, на которых можно было молиться или просто отдыхать. Здесь было запрещено все, что можно считать роскошью, например ковры. Предполагается, что мусульманин должен всегда надевать для молитвы особую одежду, желательно белую, и использовать ее только для означенной цели. Конечно, этому достаточно трудному для исполнения правилу следуют только очень набожные люди. Между помостами и бассейнами возводились узкие колоннады, у которых не было никакой крыши, кроме голубого свода небес. Изогнутые каменные мостики и лестницы вели в другие помещения, и каждое было совершенно отдельным от остальных. У каждой бани были свои посетители, потому что – это нужно знать – в Бет-иль-Мтони практиковалась суровая система сословных различий, которой строго следовали и высшие и низшие.
Апельсиновые деревья такой же высоты, как самые высокие вишни здесь, в Германии, обильно цвели вдоль всего фасада бань, и в их ветвях мы, испуганные дети, много раз укрывались от нашей ужасно суровой учительницы. Люди и животные очень дружно жили вместе на этом большом дворе, нисколько не мешая друг другу: газели, павлины, фламинго, гвинейские куры, утки и гуси бродили по нему как хотели, а люди, старые и молодые, ласкали и кормили их. Для нас, малышей, огромным наслаждением было собирать яйца, лежавшие на земле, особенно огромные яйца страусов, и относить их главному повару, который вознаграждал нас за труды лучшими леденцами.
Два раза в день, рано утром и вечером, мы, дети – те, кто был старше пяти лет, – учились на этом дворе верховой езде, и это нисколько не беспокоило наших друзей-животных; а уроки давал один из евнухов. Как только мы начинали достаточно хорошо ездить верхом, отец дарил нам наших собственных верховых животных: мальчикам – лошадей из султанских конюшен, а дочерям – красивых белых мулов из Маската в богато украшенной сбруе. Верховая езда – любимое развлечение в стране, где неизвестны театральные постановки и концерты, и у нас иной раз устраивали скачки на равнине за пределами дворца, которые часто кончались несчастным случаем. Однажды я чуть не погибла во время одной такой скачки. Я очень не хотела, чтобы мой брат Хамдан обогнал меня, мчалась вперед бешеным галопом и не замечала впереди большую наклонившуюся пальму. Я обратила внимание на это препятствие, только когда чуть не разбила о него голову, и, рывком откинувшись назад, успела избежать катастрофы, но очень испугалась.
