Иван Гончаров - Биография Ивана Александровича Гончарова
В 1845 г. у Майковых Гончаров читает вслух первую часть «Обыкновенной истории» (роман задуман в 1844 и писался частями в 1845–1846 гг.), которая попадает сначала в руки М.А.Языкову, затем к Н.А.Некрасову, увидевшему в ней вещь незаурядную. Наконец «с ужасным волнением» Гончаров передает «Обыкновенную историю» на суд В.Г.Белинскому. Белинский, по словам И.И.Панаева, «был в восторге от нового таланта, выступившего так блистательно». В 1846 г. Гончаров лично знакомится с критиком и тогда же сближается с И.С.Тургеневым, П.В.Анненковым, В.П.Боткиным и др. По собственному признанию, он в те годы во многом разделял убеждения Белинского, «относительно, например, свободы крестьян, лучших мер к просвещению общества и народа», но «никогда не увлекался юношескими утопиями в социальном духе идеального равенства» и к власти «относился всегда так, как относится большинство русского общества…».
Публикация «Обыкновенной истории» («Современник». 1847. № 3–4; отд. изд. СПб., 1848) была воспринята большинством читателей и критиков как литературная сенсация и, по словам Белинского, «произвела в Питере фурор — успех неслыханный!». Признание таланта до тех пор неизвестного автора было всеобщим. Центральный конфликт — столкновение «романтика жизни» с «положительным» человеком и торжество трезвости и деловитости над идеализмом и мечтательностью — сделали роман исключительно актуальным. По словам Белинского, писателем был нанесен «страшный удар романтизму, мечтательности, сентиментальности, провинциализму!». Гончаров одним из первых обратился к проблеме назревшей смены социально-исторических форм жизни. В племяннике, как писал он позднее, выразилась «праздная, мечтательная и аффектационная сторона старых нравов», в дядюшке — «трезвое сознание необходимости дела, труда, знания». Жизненная позиция младшего Адуева выглядит подчеркнуто романтической, однако он выступает наследником целого комплекса отживших и отживающих укладов, от идиллических до средневеково-рыцарских. Жизнь пересматривает, снижает и пародирует его идеальные критерии и претензии. Однако не щадит она и старшего Адуева — преуспевающего петербургского чиновника и фабриканта, представителя «нового порядка», с его культом прозаически-прагматических ценностей. Обе «модели жизни», оба крайних и односторонних взгляда на жизнь Гончаров отвергает ради чаемой, но отсутствующей в современной действительности подлинно гармонической нормы. Почти через 10 лет после выхода «Обыкновенной истории» Л.Н.Толстой заметил: «Вот где учишься жить. Видишь различные взгляды на жизнь, на любовь, с которыми можешь ни с одним не согласиться, но зато свой собственный становится умнее и яснее».
После успеха «Обыкновенной истории» Гончаров решается напечатать очерк из чиновничьего быта «Иван Савич Поджабрин» («Современник». 1848. № 1) с авторской датой «1842», написанный в традиции «чиновничьих» повестей Гоголя, Некрасова, Достоевского и др. и популярного в 1840-е гг. жанра «физиологий». Тогда же он анонимно публикует в «Современнике» фельетоны «Светский человек» (1847. № 5), «Письма столичного друга к провинциальному жениху» (1848. № 11) и некролог «В.Н.Майков» (1847. № 8).
Движение Гончарова к его вершинным произведениям было долгим и трудным, жизненные и творческие установки писателя далеко не всегда находили понимание у современников. Довольно скоро охладел к Гончарову Белинский., признав его «филистером», обвинив в общественном индифферентизме. Тургенев, как рассказывает А.Я.Панаева, «объявил, что он со всех сторон „штудировал“ Гончарова и пришел к заключению, что он в душе чиновник, что его кругозор ограничивается мелкими интересами, что в его натуре нет никаких порывов, что он совершенно доволен своим мизерным миром и его не интересуют никакие общественные вопросы, он даже как-то боится разговаривать о них, чтоб не потерять благонамеренность чиновника». Нелестно отзывались о Гончарове и Достоевский, Некрасов, Панаев, Григорович, Дружинин. Вспоминая 1840-е годы, Гончаров с горечью писал: «Когда замечен был талант — и я, вслед за первым опытом весь погрузился в свои художественно-литературные планы, — у меня было одно стремление жить уединенно, про себя. Я же с детства, как нервозный человек, не любил толпы, шума, новых лиц! Моей мечтой была не молчалинская, а горацианская умеренность, кусок независимого хлеба, перо и тесный кружок самых близких приятелей. Это впоследствии называли во мне обломовщиной».
Еще в 1847 г., по словам писателя, у него родился план «Обломова», а в 1849 г. в «Литературном сборнике с иллюстрациями» появилась глава «Сон Обломова» (с подзаголовком «Эпизод из неконченного романа»). Этот «эпизод», по свидетельству Достоевского, «с восхищением прочла вся Россия». Ободренный новым успехом, летом 1849 г. Гончаров уезжает в отпуск в Симбирск в надежде дописать роман, о публикации которого он уже договорился с редактором «Отечественных записок» А.А.Краевским. К этому времени была написана вчерне первая часть, но далее работа не шла. «Вещь вырабатывается в голове медленно и тяжело», — писал Гончаров из Симбирска Краевскому. Об особенностях своей творческой работы Гончаров позднее писал: «…для романа или повести нужен не только упорный, усидчивый труд, но и масса подготовительной, своего рода черновой, технической работы, как делают и живописцы, то есть набрасывание отдельных сцен, характеров, черт, деталей, прежде нежели все это войдет в общий план и т. п. Словом, недилетантская работа требует всего человека». В Симбирске, параллельно с работой над «Обломовым», у Гончарова зарождается новый замысел — будущего романа «Обрыв».
По признанию писателя, к началу 1850-х он «заживо умирал дома от праздности, скуки, тяжести и запустения в голове и сердце» и ясно сознавал необходимость перемены в жизни. Такая возможность представилась: в октябре 1852 Гончаров отправляется в экспедицию в Японию на фрегате «Паллада» в должности секретаря адмирала Е.В.Путятина. «Все удивились, что я мог решиться на такой дальний и опасный путь, — я, такой ленивый, избалованный! Кто меня знает, тот не удивится этой решимости. Внезапные перемены составляют мой характер, я никогда не бываю одинаков двух недель сряду…». С собой Гончаров увозит наброски будущих романов «Обломов» и «Обрыв».
Трудное и опасное (в условиях начавшейся Крымской войны 1853–1856 гг.) плавание продолжалось два с половиной года. Гончаров наблюдал жизнь «классической» страны капитализма Англии, совершил поездку в глубь Капской колонии, посетил Яву, Сингапур, Гонконг, Шанхай, Филиппины, длительное время знакомился с замкнутым феодальным укладом Японии. «Как прекрасна жизнь, между прочим и потому, что человек может путешествовать!» — напишет он во «Фрегате „Паллада“». Обратный путь в Петербург писатель совершил сухим путем через Сибирь и с февраля 1855 возобновил службу в департаменте.
