Кэти Пайпер - Красота
— Мы лучшие! — визгливо выкрикиваем мы, когда песня заканчивается, и мама с папой восторженно хлопают в ладоши.
Я кланяюсь, и щечки у меня горят от гордости.
Мне вовсе не хотелось быть такой же знаменитой, как мои кумиры, — просто нравилось развлекать людей. Я получала удовольствие от их улыбок и от осознания того, что именно я приношу им радость. И купалась в их одобрении. Я была еще слишком мала, чтобы четко представлять себе, чем буду заниматься в будущем: сегодня хотела стать ветеринаром, завтра — полицейским.
Как мячик в пинг-понге, я прыгала от увлечения к увлечению. Степ, верховая езда, скаутское движение, дзюдо — я с присущим мне восторженным рвением хваталась за дело. А потом, обычно после того, как папа с мамой покупали мне форму, я теряла всякий интерес к очередному занятию. Но родители по-прежнему поддерживали меня во всех моих увлечениях.
«Ты сможешь стать, кем захочешь», — повторял отец, и я ему верила. Я чувствовала себя неуязвимой. И со вступлением в подростковый возраст ничуть не растеряла уверенности в себе. Даже пубертатный период не пошатнул моей самооценки. По мере изменения тела я все больше осознавала свою красоту. Лицо утратило детскую пухлость, и я словно расцвела. А я довольно хорошенькая! — с восторгом думала я, в зеркале ванной рассматривая свои скулы, широко расставленные голубые глаза и открытую улыбку.
В младшей школе у меня всегда было много друзей. А в средней стало еще больше. Постоянно окруженная толпой поклонников, я не страдала никакими подростковыми комплексами. Жизнь была легка и приятна, несмотря на то что учителя постоянно отчитывали меня за болтовню на уроках или за туфли на высоких каблуках, которые я тайком выносила из дома в школьной сумке, чтобы переобуться в школе. «Она славная девочка. Если бы только можно было заставить ее замолчать!» — вздыхали учителя, жалуясь моим родителям на собраниях. Правда, во всех моих проказах никогда не было злого умысла — мне просто хотелось развлечься.
В тринадцать лет, как и в детстве, я обожала делать подружкам прически и макияж — даже тогда, когда в нашем распоряжении была только дешевая помада, прилагавшаяся к журналу «Шугар», или тушь для ресниц, которую мы покупали в складчину. Каждую субботу мы с подружками — Мишель, Карли, Никки и Вики — наряжались в лучшие спортивные костюмы и кроссовки и направлялись в ближайший городок. Мы сидели в кафе, заказав одну тарелку чипсов на всех, хихикали и сплетничали обо всем и всех. Попутно я планировала благотворительные гаражные распродажи. Я обожала животных и вечно обшаривала шкафы родителей в поисках вещей, которые можно продать, чтобы собрать денег для Всемирного фонда дикой природы. «Только подумайте об этих несчастных маленьких морских котиках!» — победно улыбалась я, вытаскивая на свет очередную старую одежку или теннисные ракетки.
А в скором времени мы стали обсуждать и мальчиков.
— Ну конечно, наша Кэти всем мальчишкам нравится, — поддела меня однажды Мишель. Я швырнула в нее горсткой чипсов. И в самом деле, в последнее время многие мальчики подсылали ко мне своих друзей, чтобы пригласить меня на свидание. Уверенная в себе и общительная, я была совсем не против того, чтобы за мной ухаживали. Вскоре, после нескольких поцелуев возле теннисных кортов, я стала встречаться с мальчиком по имени Стивен. Мне тогда было лет четырнадцать. Мама с папой были довольно строги в этом отношении, но им не о чем было волноваться. Мы лишь держались за руки по дороге в школу да танцевали медленные танцы на дискотеках.
— Ты такая красивая! — сказал мне однажды Стивен, вручая какой-то сверток. Это был всего лишь желтенький чехол для мобильного. Но в тот момент он показался мне самой ценной вещью в мире. Конечно, как почти всякая первая любовь, наши романтические отношения выдохлись года через два, и мы со Стивеном расстались еще до того, как я закончила школу. Мне тогда было шестнадцать лет. Но я не из тех, кто хандрит или впадает в меланхолию.
Я решила пойти по стопам отца и закончить трехлетний курс обучения парикмахерскому делу и косметологии в колледже Бейсингстока. Он находился недалеко от нас, и я могла жить дома, добираясь туда поездом. Я уже водила машину, но Бейсингсток располагался всего в получасе езды на поезде от нашей тихой деревушки, так что такой вариант был, несомненно, наилучшим. Когда я приехала туда, меня потрясло количество огней большого города. Я словно попала в другой мир. Пришла пора расправлять крылья — мне не терпелось ощутить вкус свободы.
Мне сразу пришлась по душе студенческая жизнь. Девчонки в моем классе подобрались просто отличные. Мы устроили бал, используя друг друга в качестве моделей. Потом экспериментировали с эксцентричными прическами, ходили на разные мероприятия вроде показа мод. Шли недели. Мы постепенно учились искусству косметических процедур — от массажа и восковой эпиляции до свадебного макияжа.
В конце семестра мы поставили на сцене отрывок мюзикла «Бриолин», показав его перед студентами всего колледжа. Я работала за кулисами, помогала с костюмами и макияжем, а потом выступала в роли Сэнди — беззвучно открывала рот и танцевала под песню «Beauty School Dropout». Пела я по-прежнему мерзко, но, когда вышла на сцену в юбке в стиле 50-х годов, белой блузе и галстуке, почувствовала знакомое восторженное возбуждение. Наши усилия были вознаграждены оглушительными аплодисментами. Я заметила в зале своих родителей. Они тоже отчаянно хлопали.
— Ты прекрасно выступала, солнышко! — сказали они позже.
— Спасибо, — я зарделась от удовольствия.
Когда пришло время выбирать место для прохождения практики, я решила взять быка за рога и написала в салон красоты универмага «Хэрродз».
А что плохого в том, чтобы стремиться на самый верх? Папа отвез меня на собеседование, и, к моему удивлению, меня взяли на работу. Это был совсем другой мир: шампанское, омары и крем для лица «Крем де ля Мер».
— У них есть специальные бархатные подушечки, куда дамы кладут свои драгоценности, перед тем как сесть к мастеру причесок! — рассказывала я Сьюзи, захлебываясь от восторга. Я впервые прикоснулась к жизни высшего общества.
После нескольких недель, которые я провела в светском угаре, моя собственная светская жизнь приняла новый оборот. Мы с моей подругой из колледжа, Хейди, часами делали друг другу прически и макияж, прежде чем пойти на всю ночь в какой-нибудь модный клуб. И, конечно, не страдали от отсутствия внимания молодых людей.
— Тебе нужно пойти в модели, — говорили мне многие ребята. Но я никогда над этим не задумывалась. Я знала, что мой рост — метр шестьдесят — слишком мал. К тому же мне нравилась косметология. Хотелось помогать женщинам, делать их красивыми, видеть их восторг при взгляде на свое отражение в зеркале после моей работы.
