Михаил Алексеев - Грозное лето (Солдаты - 1)
Солдаты эти сделали свое большое дело там, у берегов Волги. Если потребуется, они сделают столь же великое и тут, на берегах Донца,-- все испытавшие и готовые ко всему...
Яков взглянул на Ерофеенко. Тот продолжал наблюдать.
"А что сейчас делают наши саперы?" -- вдруг с легкой грустью подумал Уваров и тут же вспомнил, как им не хотелось отпускать его. Особенно Васе Пчелинцеву, его старому дружку.
-- Возвратишься с задания, и скорее к нам, в батальон,-- напутствовал Пчелинцев, не выпуская из своих маленьких рук руку Уварова.-- Смотри, Яшка, береги себя!..-- добавил он дрогнувшим голосом, и его веснушчатое худенькое лицо побледнело.
Мысли Уварова прервал генерал, командир дивизии,-- он неожиданно появился в сопровождении адъютанта из-за поворота траншеи. Яков не успел даже предупредить Акима, как комдив уже подошел к ним. Уваров дернул разведчика за рукав. Аким обернулся, увидел генерала и, по-видимому в замешательстве, стал зачем-то поправлять свои очки.
-- Здравствуйте, товарищи разведчики! Наблюдаете?
-- Так точно, товарищ генерал! -- доложил Уваров.
-- Ну и что же вы увидели там? -- генерал почему-то долго и пристально посмотрел на Акима. Яков заметил это.
Ерофеенко начал докладывать. Он говорил подробно обо всем замеченном, обнаруживая при этом такое знание местности, будто уже много месяцев вел здесь наблюдение. Генерал внимательно слушал. Якову показалось, что и комдив с каким-то удивлением смотрит на этого обыкновенного солдата с плохо подогнанным обмундированием, с пилоткой, еле прикрывавшей его русую большую голову.
Затем генерал спросил о задаче разведчиков в предстоящей операции, решив, очевидно, проверить, как ее усвоили рядовые солдаты. И об этом Аким рассказал подробно. Задача сводилась к следующему: группа бойцов-разведчиков вместе с одним сапером должна проникнуть в ближайшие тылы противника, разведать там его силы и уничтожить мост, по которому немцы перебрасывают свежие части.
В продолжение всего доклада лицо Акима Ерофеенко оставалось строгим и задумчивым.
Генерал вдруг повернулся к Уварову (он много раз видел этого сапера при оборудовании командного и наблюдательного пунктов) и, улыбнувшись, спросил:
-- Не обижают вас разведчики? Народ они озорной. А?
-- Что вы, товарищ генерал! Хорошие ребята.
-- В таком случае -- все в порядке. Продолжайте наблюдение.
Распрощавшись с Акимом и Уваровым, комдив пошел дальше по траншее, останавливаясь чуть ли не у каждой стрелковой ячейки: генерал с самого утра осматривал свою оборону.
Дивизия, которой командовал генерал Сизов, совсем недавно прибыла на Донец, под Белгород, из-под Сталинграда и теперь вела усиленные земляные работы. Подразделения основательно окапывались. Улицы в обеих деревнях, что располагались возле реки, южнее Белгорода, были так изрыты, словно в них проводили канализацию. Пехотинцы, как кроты, все глубже уходили в землю. Для каждого солдата отводилась суточная норма земляных работ. Листовки-"молнии" и "дивизионка" прославляли тех, кто эти нормы перевыполнял,-- точь-в-точь как на большом строительстве. Саперы изощрялись в наилучшем оборудовании блиндажей для дивизионного и полкового начальства, а ночью пропадали у Донца, ставя мины и проволочные заграждения. На переднем крае возникали все новые и новые полевые укрепления -- дзоты, бронеколпаки, бетонированные пулеметные гнезда, эскарпы, контрэскарпы. Строительный пафос охватил всех. Минометчики укрывались в балках да на глухих лесных полянах, артиллерийские батареи -- на опушках рощ, противотанковые закапывались в боевых порядках пехоты. На открытых местах были расставлены чуть-чуть замаскированные макеты орудий -- для обмана немецких летчиков. От Шебекинского леса, где теперь размещался штаб дивизии, к Донцу уже побежали через зелень лугов телефонные шесты. Передний край полностью обозначился и принял свою привычную форму. Запетляли свежие траншеи и окопы. Все обжито, все на месте, как положено в обороне: ходы сообщения уже высветлены шинелями бойцов, на блиндажах -- по два-три наката, за передним краем -- колючая проволока в три кола, вьются паутиной вдоль реки МЗП -- малозаметные препятствия; чаще появляются в окопах представители вышестоящих штабов, проводят лекции, беседы; и баня, баня без конца, будто людей готовили к длительному и тяжелому походу, где уже ни помыться, ни отдохнуть не удастся; а в командирских блиндажах нехитрый фронтовой уют -- скрипучий, заигранный и затасканный патефон с единственной пластинкой: голосом Шаляпина Козловский поет романс "Тишина". Стрельба -- ленивая, редкая, словно берега притаились и чего-то ждут...
Уже темнело, но Аким продолжал наблюдать.
Яков ждал, когда тот устанет и передаст ему бинокль, но так и не дождался. Вспомнил первую встречу с разведчиками, свое знакомство с ними и почему-то улыбнулся.
2
А было это так... Уварова неожиданно откомандировали из саперного батальона в распоряжение командира разведроты. Все шло, как положено по уставу: Яков прежде всего представился лейтенанту Марченко, затем им занялся старшина, и уж только после этого он направился в блиндаж, в котором обитала небольшая группа разведчиков, выделенная для рейда в тыл неприятельских войск.
В блиндаже было так накурено, что Яков не сразу различил, кто в нем находится. Присмотревшись, он увидел пожилого бойца с добродушно-умным лицом. Потеребив обвислые усы, разведчик стал пробираться к двери, навстречу Уварову.
"Это, должно быть, и есть сержант Шахаев -- командир группы",-- пытался отгадать Яков. Но тот, кого он принял за Шахаева, пробормотал:
-- Що ж, будем знакомы. Пинчук! -- и повернулся к друзьям, лежащим на земляных нарах.-- Какого ж биса вы лежите? Подойдите до хлопця! Це ж наш новый разведчик-подрывник. Вместо Вакуленка. Товарищ сержант!..
С нар сполз низкий, коренастый младший командир. Поняв, что это Шахаев, Яков доложил:
-- Рядовой Уваров. Сапер. Прислан в ваше распоряжение.
-- Сержант Шахаев. Командир группы разведчиков,-- сказал коренастый и застенчиво улыбнулся. Потом добавил: -- Вот и хорошо, что прибыли. Знакомьтесь с бойцами.
Третий разведчик, должно быть, самый молодой -- больше двадцати не дашь,-- белобрысый, с озорными, навыкате светлыми глазами, в трофейной плащ-палатке, пятнистой, как шкура африканской саламандры, быстро сунул свою шершавую ладонь в руку Уварова. Затем бросил на него оценивающий взгляд, словно покупатель, толкнул упругим кулаком в грудь, торжествующе заключив: "Наш!", оскалил крепкие зубы и, театрально изогнувшись, доложил:
-- Семен Ванин! Лихой разведчик, мастер ночного поиска. Десять раз ходил за "языком" -- и все безрезультатно. В одиннадцатый -- чуть было свой не оставил...
