Анатолий Левандовский - Карл Великий
Но есть у этой проблемы один особый аспект – аспект, на наш взгляд, вполне способный примирить соперников, исключающий в равной мере как «немецкий», так и «французский» подход. Для этого следует лишь обратиться к исторической географии.
Каждый раз, когда смотришь на карту Европы конца раннего средневековья, ловишь себя на мысли о том, как, в сущности, много на ней элементов современного мира! Правда, в политических границах – как будто бы никакого сходства. В глазах рябит от множества «королевств», «герцогств», «маркизатов» и «епископств». И все же немало такого, что хорошо знакомо. Возьмем, к примеру, названия государств: Англия, Франция, Германия, Италия, Венгрия, Польша; или областей: Гасконь, Бретань, Шампань, Лотарингия, Бургундия, Бавария, Ломбардия – все они существовали уже в Х веке. Десять столетий назад! Это кажется особенно поразительным, когда берешь в руки карту VI– VII веков. Сходство исчезает мгновенно. Ни одного знакомого названия! Ни единого из существующих ныне государств!..
На первый взгляд, период с V по VIII век – время бесплодное, бестолковое: какое-то нагромождение бесконечных войн, вторжений, кровавых междоусобий, территориальных разделов и переделов. Когда изучаешь материалы этих четырех столетий, кажется, будто проходишь сквозь дикий, фантастический сон, кошмар, лишенный логики и смысла.
И вдруг, проводив феерически-бессмысленные века, удивленно раскрываешь глаза. Появилась Европа. Появились современные государства.
Мы отнюдь не оговорились: именно современные, существующие и сейчас на политической карте мира.
В горниле «бесплодных» превращений родилось новое: новые народности – предшественницы будущих наций, новые политические организмы, которые пронесут сквозь всю феодальную раздробленность и неустойчивость свою территориально-этническую основу.
И в фокусе всех этих трансформаций оказалась эпически мощная фигура императора франков Карла.
Никогда не понять ни средневековой, ни новой истории таких государств, как Франция, Германия или Италия, если забыть начало этой истории, если сбросить со счета их путь через империю Карла Великого, все те катаклизмы, которые заполняют раннюю, подспудную пору их жизни во франкский период.
Ибо шла она, история эта, от «варварских» государств раннего средневековья к государствам новых народностей, через Империю – к Европе.
Однако, чтобы принять этот тезис, а значит, чтобы понять степень величия Карла, следует прежде всего обратиться к истокам. Иначе говоря, выяснить и представить не только (и даже не столько) биографию самого Карла, сколько некий отрезок биографии Западной Европы, точнее – той ее части, судьбу которой в чем-то определили личность и дело императора.
Глава первая
ПРЕДШЕСТВЕННИКИ
Под натиском «варваров»
Начинать следует издалека, и, чтобы подойти к императору IX века, придется вспомнить о другой империи, гораздо более древней.
Двенадцать с лишним столетий господствовал античный Рим, сначала в пределах небольшой области, затем ~ страны, потом – целого Средиземноморья, пока не вырос в гигантскую державу, охватывающую своими щупальцами весь Древний мир от нижнего Рейна до Северной Африки и от Гибралтара до Месопотамии. Но Рим не просто абсорбировал этот мир; впитав его в себя, он многое усвоил и от него, создав новую цивилизацию, плодами которой мы пользуемся и по сей день, проезжая по римским мостам и дорогам, зачитываясь римской поэзией и прозой, обращаясь в судопроизводстве к нормам римского права.
Однако, подобно всем мировым цивилизациям, Древний Рим, пережив период подъема и расцвета, вступил в длительную фазу упадка и угасания. Во II веке прекратилась его территориальная экспансия; в следующем столетии вполне обозначился острый кризис империи, выхода из которого не виделось, ибо то был кризис всего социально-экономического строя, лежавшего в ее основе. Императоры Диоклетиан и Константин, стремясь как-то стабилизировать положение, попытались провести ряд экономических и административных реформ, но все они дали лишь кратковременный эффект. Не более спасительной оказалась и великая духовная реформа, предпринятая Константином, – превращение христианства из гонимой в дозволенную, а затем и господствующую религию.
Почти три века римские власти боролись с христианством и изуверски преследовали его приверженцев; их распинали на крестах, превращали в живые факелы, травили на аренах цирков. С лютым упорством Нерон и его преемники пытались изничтожить учеников Иисуса из Назарета, видя в них соперников своего единовластия. И только Константин понял, что новая вера при соответствующей корректировке может быть скорее полезна, нежели вредна гибнущей державе. Но его знаменитый Миланский эдикт 313 года явно запоздал: остановить глубинные процессы распада было уже невозможно, тем более что едва став на ноги, христианская церковь превратилась в арену конфессиональных раздоров. Не помогла новая религия и в борьбе империи с язычниками-«варварами», которые оказались весьма восприимчивы к заповедям Христа и охотно принимали крещение. Но это отнюдь не увеличивало их симпатий к Риму.
«Варварами» римляне с давних пор называли всех неримлян, живших за пределами их государства. Собственно, оно-то как раз и создавалось за счет завоевания земель, населенных «варварами», и превращения последних в подданных или рабов. До начала II века, пока Рим все еще был силен, а «варвары», жившие родовым строем кочевников-скотоводов, сильно уступали ему в военной технике и организации, они продолжали оставаться объектом его захватов. В результате Рим поглотил кельтов Галлии, иберов Испании, многочисленные народы и племена Юго-Восточной Европы и Северной Африки. Но как раз в то время, когда империя начала слабеть и утрачивать прежний завоевательный пыл, «варвары», превращаясь в оседлое общество, почувствовали вкус к земле, а их вожди создали свои боевые дружины, готовые помериться силами с пресловутыми легионами римлян. И стороны словно поменялись местами: теперь обороняться пришлось тем, кто раньше непрерывно наступал. Особенную активность обнаружили племена, известные под общим этническим именем «древних германцев».
Страна к востоку от Рейна, «Германия» Плиния и Тацита, давно была предметом вожделений римлян. В I веке н.э. она даже частично вошла в состав империи, но ненадолго: восстания местных племен быстро и радикально покончили с претензиями завоевателей, и последним не осталось ничего другого, как приступить к укреплению своих рейнско-дунайских границ. Между тем разрозненные германские племена стали объединяться в большие группы; одна из таких групп – «готы» – устремилась на юго-восток, дошла до Причерноморья, где и осела, разделившись на две ветви: вестготов (западных готов) и остготов (восточных готов). Но в IV веке сюда же с востока устремились дикие орды кочевников-гуннов. Гунны нанесли смертельный удар готскому племенному союзу. Часть его – остготы – оказалась вынужденной подчиниться победителям и вместе с ними ринулась дальше на запад, другая же часть – вестготы – отступила на юг, к границам Римской империи. Перемещения готов и гуннов во II-IV веках естественно сообщили движение другим, соседним группам племен; в результате началось их массовое перемещение, известное под именем «великого переселения народов». Перед шквальным натиском подобного масштаба одряхлевшая империя устоять не могла.
