Джидду Кришнамурти - Открой свой разум любви
Люди ждут от него новых откровений, а он уже страстно желает, чтобы каждый человек стал откровением для самого себя. А он – Джидду Кришнамурти – может только показать, что свет есть, и истина освещает дорогу всем, и некоторое время «подержать фонарь. «Все церемонии ничего не дают для духовного роста», – говорит он, но, кажется, его очень плохо слышат.
Он повторяет новые для себя идеи, но люди слышат только голос чудесного человека, нового Будды. И тогда Кришнамурти совершает отчаянный по своему социальному резонансу шаг. Он распускает Орден Звезды Востока. Организации, ведущей людей к просветлению, больше не существует. Истине не нужен социальный институт. Для веры и откровения не нужен мессия, нужно лишь обратиться к своей душе. Правила, секты, общества, догмы и церемонии – ничто из этого не поможет ни человеку, ни миру стать лучше. «Вы можете образовать новые организации и ждать кого-то еще, – говорит он, – меня это не волнует – ни создание новых клеток, ни украшения к ним. Единственное, что довлеет надо мной, – освободить людей полностью и безусловно».
По сути он лишает своих адептов точки опоры, сдергивает покрывала иллюзий, оставляет учеников и учителей наедине с собственной душой. Это очень болезненный период. Многие, разочаровавшись, отрекаются. Мистическая притягательность жить рядом с Буддой и идти за ним след в след прерывается самим Буддой. Кришнамурти приобретает множество недоброжелателей и противников. Он распускает орден. Он отказывается переустраивать мир. Планы, жизни, начинания, надежды людей, обращенные к нему как к мессии и отвергнутые им, превращаются в отказ от веры. Кришнамурти становится иным.
До 1947 года Кришнамурти тихо живет в Калифорнии. Теперь его не приветствуют толпы, но он по-прежнему вызывает жгучий интерес ищущих людей, среди которых множество тех, кого мы называем знаменитостями: Чаплин, Хаксли, Гарбо… Кришнамурти не умолкает, он еще несколько раз возвращается на родину, желая рассказать людям о том, что и как он видит, открыть им двери их собственных сердец, где живут свобода, любовь и истина. В 1939 году он выступает в Индии, но его идеи не достигают душ соотечественников. В следующий раз Кришнамурти приезжает в родную страну только в 1947-м. Вторая мировая война, независимость, ощущение нового времени изменяют индийцев, и только теперь они слышат и видят того, кто готов отдать им, каждому, неисчерпаемую силу своего сердца, глубину сострадания и нестерпимый свет прозрений.
Так и продолжается путь человека, признанного богом и отказавшегося от этого, чтобы быть самим собой и возвращать свободу быть собой другим. Он не перестает общаться с людьми. Порой его истины остры до жестокости, но аура любви, окружающая этого человека, помогает людям принимать его слова, впитывать их энергию, отправляться на поиски собственной веры. «Чтобы понимать страдание и беспорядок, которые существуют в нас, а поэтому и в мире, мы должны сначала найти ясность в себе, а эта ясность приходит через правильное мышление. Правильное мышление – это не результат просто развития интеллекта. Правильное мышление приходит с самопознанием. Без понимания себя то, что вы думаете, не истинно».
Бог не только во мне, Бог в каждом – за всеми его проповедями звучат эти слова. Нельзя научить человека быть праведным, нельзя вложить ему в руки навык истины, можно только повернуть его лицом к самому себе. Неважно какую религию он исповедует, неважно в какой стране живет, если человек ищет в себе бога, он на дороге к богу. «Страной дорог» назвал Джидду Кришнамурти истину: «Я ничему не учу вас, я только держу фонарь, чтобы вам было лучше видно, а захотите ли вы увидеть – ваше дело…» Так несколько десятилетий он пытается донести свои прозрения до многотысячных аудиторий в Индии, Швейцарии, Америке и других странах. Он говорит от своего имени, оставив божественные доспехи на алтаре собственной веры.
17 февраля 1986 года сердце Джидду Кришнамурти перестало биться. Мало кто сможет написать, что он умер, и при этом не смутиться. Он просто ушел, оставив за собой свободу поиска. А нам остались его книги: «У ног Учителя», «Свобода от известного», «О самом важном», «Бомбейские беседы», «Книга жизни», «Начало познания».
Часть первая
В содружестве с жизнью
Поверьте мне, я вглядываюсь только лишь в разрозненные осколки Бесконечного. Бесконечное есть столь невероятное и непостижимое явление, что никто и никогда не сможет прозреть его совершенство.
Немотивированная страсть к пониманию
Мне всегда было крайне интересно, почему люди так упрямо и упорно лишают себя подлинной страсти? Им так необходимы власть, общественный вес и влияние, развлечения, секс и религия. И только очень немногие из людей наделены истинной страстностью, которой дано понять все процессы бытия в целом и которая не позволяет растрачивать энергию на фрагментарную деятельность. Где же она, великая страсть, способная понять жизнь?
Чтобы понять жизнь, любовь и смерть, нужен не только интеллект. Для этого нужно нечто гораздо большее: Энергия.
Ведь что значит жить? Что такое любовь? И что означает умирание? Где скрываются ответы на все эти вопросы? В каких потаенных, недоступных человеку закоулках ума и души они прячутся?
Мы так ничего и не поймем, если будем беспрерывно заниматься разделением этих вопросов. Жизнь, любовь и смерть – это единый поток. И нам не обойтись без Энергии, не только интеллектуальной, но и Энергии сильного чувства, той немотивированной страстности, что вечно пылает огнем в душе каждого человека.
Легко увидеть в самом себе активность поверхностного ума, с его заботами о хлебе насущном. Знание такого ума – это знание технологическое, научное, стяжательское. Но в наших сердцах есть заветные, потаенные уголки Неведомого, тайные пещеры Истинной Страсти. В этих тайниках до поры до времени скрывается все минувшее. Кажущаяся случайность человеческих мнений исходит от этих прошлых накоплений. По существу, они базируются на старом знании и опыте прошлого, на разнообразных формах былых умозаключений и мнений. Может ли ум наблюдать и понимать все это? Может ли ум подняться над этим и выйти за его пределы так, чтобы никакого разделения вообще не было бы?
Мы все страшно, просто катастрофически обусловлены. Более того, мы непростительно фрагментарны и на жизнь взираем фрагментарным, затуманенным взором. Мы остаемся и индивидуалистами, и коллективистами одновременно. Мы – эгоисты, стремящиеся слиться с чем-то большим в единое целое, оставаясь при этом Отдельными. Мы все разделяем на части: жизнь и смерть, любовь и ненависть, прошлое и будущее, настоящее и прошлое.
Если бы мы взглянули на себя критически, со стороны, то увидели бы, что все наши действия основаны на Прошлом: прежних выводах, устаревших стереотипах и идеалах далекого прошлого. Ум и сердце наши страшно перегружены воспоминаниями, мешающими жизни быть цельной и восхитительной.
Наблюдать – это значит быть критичным. Но быть критичным не в смысле использования критики, основанной на оценках и мнениях, а быть критично-бдительным. Если же эта критичность является личной, отягощенной страхом или предубеждениями, она перестает быть подлинно критичной, а становится просто фрагментацией.
Что же понимается нами под реальностью? Существует ли вообще хоть какая-нибудь реальность, безмерность, Вечность, в конце концов?
Мы привыкли считать жизнь положительным актом: делать и думать, хлопотать и конфликтовать, бояться, печалиться, грешить и чувствовать себя виноватыми, строить честолюбивые планы, бороться и конкурировать, жаждать удовольствий и успеха. Именно все это мы называем жизнью. Конечно, это и есть наша жизнь. Жизнь со всеми ее краткими мгновениями радости и безмерной щедрости, которая не ставит никаких условий. Никому. Еще более мгновенны и преходящи минуты сладчайшего экстаза и блаженства, у которых нет ни прошлого, ни будущего. Увы, нашей жизнью стало хождение на службу, раздражение и ненависть, презрение и неприязнь к себе подобным. Так неужели все это нам нравится?
Подлинно положительное – это отрицание «положительного». Следует отвергнуть эту так называемую жизнь со всем ее уродством и страхом, одиночеством, жестокостью и насилием. Понимаем ли мы друг друга? Все то, что кажется нам моральным, на самом деле – оголтелая конкуренция друг с другом, алчность и черная зависть к успехам ближних. Отвергнуть все это и есть высшая форма морали.
Великое дело – отвергнуть мораль общественную. Но еще более величественен отказ от того, как мы живем – мелочно, пусто и поверхностно. Видеть ложное ложным – это видение и есть истина.
А ведь остается еще и вопрос смерти, старательно отодвигаемый нами подальше. Для нас он связан с чем-то, что должно произойти в будущем, лет через пятьдесят или завтра. Мы боимся прихода конца, физического завершения, отнимающего у нас все: накопления, заработанное, пережитое, жену, мужа, дом, мебель, садик, книги, стихи, уже написанные нами или те, что мы надеемся написать. Мы боимся позволить всему этому уйти, потому что мы сами и есть эта мебель, эти картины – все, чем мы обладаем. Если у нас есть способность играть на скрипке, то мы еще и скрипка. Именно из-за нашего самоотождествления с этими вещами мы превращаемся в них и ни во что иное, кроме них. Смотрели ли вы на это под таким углом? Ведь вы и есть дом с его ставнями, спальней, мебелью, за которой вы годами ухаживали, – вы есть все это. Если убрать все это, то вы – ничто.
