Павел Фокин - Серебряный век. Портретная галерея культурных героев рубежа XIX–XX веков. Том 2. К-Р.
Вся его комната была заставлена какими-то иконами, ладанками, кипарисовыми веточками и другими „сувенирами“ из разных монастырей. На улице он снимал шляпу и крестился (торопливо и смущенно) перед каждой церковью. Но его религиозность была какая-то сектантская, истерическая, хотя он считал себя тогда вполне православным.
Но в стихах его всегда жила „Россия изуверов и хлыстов“. Может быть, в его религиозности и была „поза“, как думал М. Кузмин (не любивший никаких неистовств). Но это объяснение явно недостаточно. Был элемент и „позы“. Но ведь человек, склонный к истерии, легко внушает себе, своими же стихами, все что угодно. С другой стороны, в стихах, может быть, яснее всего выражается подсознание.
Рюрик Ивнев был очень рассеян, ходил с каким-то растерянным видом и чуть ли не стремился „выходить в окна и зеркала вместо дверей“, как о нем говорил М. Кузмин, любивший рассказывать о том, как однажды Рюрик Ивнев именно с таким вот рассеянным видом вошел в редакцию журнала „Лукоморье“. В этом журнале (издававшемся на деньги А. С. Суворина) наряду с бульварными и „нововременскими“ писателями стали неожиданно печатать „модераистических“ поэтов. М. Кузмин, Г. Иванов, Рюрик Ивнев и многие другие часто в нем писали. И вот (рассказывал Кузмин) Рюрик Ивнев, придя в редакцию „Лукоморья“, был так рассеян, что наталкивался на стулья и на людей. Но, когда ему в счете поставили меньше строчек, чем он написал, он сразу это заметил и точно, на память, сказал, какую сумму надлежит ему получить. Но когда он получил то, что следует, он ушел не в дверь, а в окно, стукнулся об стену…
Квартира его была тоже странная. Это была какая-то переплетная мастерская, в которой он снимал комнату. Вечером он был там один, а кругом были темные большие комнаты. Его жилище напоминало мне квартиру портного Капернаумова, в которой жила Соня Мармеладова. И мне всегда казалось, что за стеной сидит Свидригайлов.
…В квартире Рюрика Ивнева я провел много часов в бесконечных разговорах о поэзии, религии, метафизике… В разговорах, типичных для „русских мальчиков“. В одну из таких ночей, когда мы были вдвоем и уже много было выпито и переговорено, с Рюриком случилась внезапная перемена. Он посмотрел на меня полусумасшедшим взглядом и сказал: „Валя, ты такой хороший, и я боюсь, что тебя испортит жизнь, я хочу теперь, сейчас же убить тебя“.
Я сначала подумал, что это шутка, и ответил: „Что же, это хорошая мысль“. Он же подбежал к письменному столу, достал револьвер и навел его на меня. Было что-то в его нервно подергивающемся лице, что вдруг меня испугало, но я равнодушным голосом сказал: „Рюрик, бросьте ваши глупые штучки. Вы меня своим незаряженным револьвером не напугаете“.
И тут же я подумал, что мы в пустой квартире, окно выходит в глухой двор и никто выстрела не услышит. Подумал также, что сказанная мною фраза могла его только больше раззадорить. Так и вышло. „Незаряженный!“ – крикнул он и выстрелил… Пуля пробила чью-то карточку на стене, около которой я сидел на диване. Раздался звон разбитого стекла. Я возмущенно встал. Он выронил револьвер и упал на колени. „Прости меня, я нечаянно“, – закричал он тоном провинившегося ребенка. Я вышел и через темные комнаты мастерской прошел в переднюю, надел пальто и начал открывать дверь квартиры. Он выбежал в переднюю и стал умолять меня не уходить, остаться, простить. У меня же было одно желание – поскорее уйти из этой квартиры на улицу – к нормальным людям и больше никогда не встречать Рюрика. Чтобы избавиться от него, я пожал ему руку и сказал, что приду завтра, но, выходя, твердо знал, что никогда не перешагну этого порога» (В. Пастухов. Страна воспоминаний).
«Ивнев – только поэт. Он очень слабый романист, еще слабее журналист. Как музыкальный драматург – он просто пародия. Но он, как птица, собирает пищу всюду, где он ее находит. Я даже думаю, что Ивнев не хороший человек, но он хороший поэт. Это важнее.
Рюрик ни холоден, ни тепел. Рюрик зябок…Потому он в стихах так любит огонь (его книги „Пламя пышет“, „Самосожжение“ и т. д.), что ему холодно. Природа вложила женскую истеричную душу в мужское тело» (В. Шершеневич. Великолепный очевидец).
Рюрик Рок
Поэт, один из лидеров московской группы «ничевоков». Сборники «От Рюрика Рока чтение: Ничевока поэма» (М., 1921), «Сорок сороков. Диалектические поэмы, Ничевоком содеянные» (М., 1923). Первый муж С. Мар.
«Помню, как у Наппельбаумов появилась целая толпа ничевоков. Мы робко на них взирали. Все они были молоды, странно разодеты, не обращали на хозяев никакого внимания, держали себя с наглостью и развязностью предельной и похожи были на пьяных солдат. Стихов их я не припоминаю, не уверен даже, читали ли они нам свои стихи. Предводительствовал ими некий Рюрик Рок – хорошенький нахальный мальчик с ямочками на щеках, в какой-то пестрой шапочке с кисточкой. В качестве оруженосца и телохранителя за ним всюду следовал черкес – с кинжалом, с газырями. Впрочем, по фамилии этот черкес был Рабинович» (Н. Чуковский. Литературные воспоминания).
«Был румян, черноволос, спокоен, деловит» (Е. Шварц. Дневник 1953 года).
«У меня сохранился сборник „Собачий ящик, или Труды творческого бюро ничевоков“, выпущенный 1 апреля 1922 года в количестве 500 экземпляров. На отдельной странице напечатано: „Посвящается белой расе“. В предисловии сказано: „Сфабрикован «Собачий ящик» для целей разложения и деморализации изящной словесности, согласно постановлению Творческого Бюро Ничевоков от 5 декабря 1920 г.“.
Часть сборника ничевоков была отведена объявлениям. Одно из них возвещало: „Поэт-ничевок Рюрик Рокк [так в тексте. – Сост.] извещает всех граждан РСФСР, что с такого-то числа считает расторгнутым свой брак с поэтессой Сусанной Марр [так в тексте. – Сост.] по причине выхода поэтессы из Становища ничевоков“. И рядом печаталось заявление поэтессы о выходе ее из Становища ничевоков по причине перехода в имажинистки» (Э. Миндлин. Необыкновенные собеседники).
«Группа ничевоков просуществовала около трех лет, а исчезла буквально за тридцать минут. В начале 1923 года заседало правление Союза поэтов, вопросов было много. Около одиннадцати ночи представитель ничевоков Рюрик Рок спохватился, что опаздывает в гости, извинился и выбежал из комнаты. Когда после заседания мы собрались расходиться, кто-то обратил внимание на туго набитый портфель, лежащий на подоконнике. Чей он? Никто на этот вопрос ответить не мог. Тогда председатель ревизионной комиссии открыл портфель и извлек оттуда хлебные, продуктовые, промтоварные карточки, ордера на готовую обувь, головные уборы, мужскую и женскую одежду. Все дело объяснили вторые печать и штамп Союза (первые хранились под замком в ящике письменного стола в комнате президиума). Стало ясно: Рок заказал штамп и печать, подделал подпись председателя Союза (в тот год им был И. А. Аксенов) и написал требования на всевозможные карточки и ордера. Он мог сбыть их на Сухаревке. Председатель ревизионной комиссии позвонил по телефону в уголовный розыск, оттуда приехали оперативные работники, составили акт, захватили с собой портфель. Той же ночью Рюрик Рок был арестован, и группа ничевоков распалась» (М. Ройзман. Все, что помню о Есенине).
