Александр Фомин - 100 знаменитых ученых
Почти через четыре года – 12 августа 1953 г. – до восхода солнца над полигоном раздался еще один взрыв. Прошло успешное испытание теперь уже первой в мире водородной бомбы, после которого Борода заявил своему другу Александрову: «Это было такое чудовищное зрелище! Нельзя допустить, чтобы это оружие начали применять». Последующие эксперименты только укрепили его в убеждении о необходимости предотвращения ядерного конфликта и недопустимости распространения ядерного оружия по планете.
Об участии Курчатова в атомном проекте известно одновременно и много, и крайне мало, и дело здесь не только в том, что длительное время научные исследования в данной области были засекречены. Создание первых в СССР ядерных реакторов, атомного и водородного оружия, первой атомной электростанции, первого советского атомного ледокола «Ленин» (в конце 1950-х гг.), активное участие в организации Объединенного института ядерных исследований в подмосковной Дубне, инициирование в 1950-е гг. работ в области управляемого термоядерного синтеза – в решении всех этих вопросов Курчатов проявил себя как яркий государственный деятель. В отличие от многих «засекреченных» советских ученых, работавших в оборонной области, он был депутатом Верховного Совета СССР и даже мог выезжать за рубеж. Поэтому в восприятии многих людей, особенно далеких от науки, эта сторона жизни Бороды и поныне заслоняет сделанное им в те же годы в теоретической и экспериментальной физике.
Еще в декабре 1946 г. в ЛИПАНе Курчатов лично запустил первый советский уран-графитовый реактор, подняв кадмиевый стержень регулировки цепной реакции. Так впервые на Евразийском континенте был осуществлен управляемый процесс цепного ядерного деления. В следующем, 1947 г., на этом реакторе удалось получить первые дозы не встречающегося в природе плутония, являющегося, подобно урану, ядерным горючим, притом в количествах, достаточных для изучения основных физических характеристик его ядра. Это позволило в июне 1954 г. ввести в строй первую в мире атомную электростанцию.
Следующее направление его деятельности касалось физики плазмы и управляемого термоядерного синтеза. Когда в начале 1950-х гг. А. Д. Сахаров и И. Е. Тамм обратили внимание на возможность осуществления синтеза в термоядерной плазме, в стране развернулись сугубо секретные работы по проблеме магнитного термоядерного реактора. Закрытый характер им придавался в связи с ожидавшимся военным направлением исследований. И здесь Борода действовал традиционным для себя методом. С одной стороны, он «воспитывал» начальство и добивался принятия необходимых правительственных директив, с другой – вовлекал в эту работу талантливых молодых исследователей.
Игорь Васильевич умел удивительно конкретизировать и разделить на части сложнейшую задачу. Как только он убеждался, что какая-то часть задачи в принципе решена и не требует для завершения его прямого участия, он передавал ее другим и только время от времени проверял, как развивается дело. Однако требовательность Бороды к подчиненным от этого не уменьшалась, а становилась еще больше. Напряженный график его работы поражал – он внезапно появлялся то в одной, то в другой лаборатории или институте, постоянно звонил в любое время дня и ночи, невзирая на то, будний это день или выходной.
Курчатов работал на износ. Редко мог вырваться на какой-нибудь концерт, хотя очень любил серьезную музыку. Его жена, Марина Дмитриевна, заботилась о муже и даже не захотела взять приемного ребенка (своих детей у них не было). Она говорила, что тогда не сможет достаточно сил и внимания уделять Игорю.
Однако жизнь Бороды, проходящая в непрерывной работе, не была эмоционально бедна. Напротив, каждый свой или чужой успех, встречу с друзьями Игорь Васильевич горячо и радостно переживал, щедро одаряя окружающих своим оптимизмом и жизнерадостностью. Но все время, даже в минуты отдыха и веселья, в нем шла глубокая внутренняя работа. Часто, услышав от собеседника что-то новое и перейдя к обсуждению совершенно других вопросов, он вдруг среди смеха и шуток высказывался по поводу ранее услышанного так, что становилось понятно, как глубоко внутренне переработана им эта информация.
Курчатов хорошо понимал важность развития всех отраслей науки, в том числе и биологии. Вместе с академиком Несмеяновым он обращался в правительство с представлением о необходимости развития ряда разделов этой науки в тот период, когда влияние шарлатана Лысенко на руководителей страны было еще очень сильно. Он частично решил эту задачу, создав в своем институте радиобиологический сектор и пригласив на работу многих ведущих специалистов в области генетики.
Игорь Васильевич умел предвидеть будущее науки и безошибочно определять важнейшие направления. Выдающийся физик, стратег, наделенный государственным умом, он всю свою жизнь отдал укреплению могущества страны. Имя Курчатова присвоено Российскому атомному научному центру и Белоярской атомной электростанции, 104-му элементу периодической системы Менделеева, кратеру на Луне, исследовательскому судну, городу в Курской области, улицам и площадям в Москве, Обнинске, Дубне, Сарове и других городах. Академия наук СССР учредила в его честь премию и золотую медаль. Академик Курчатов первым в стране был трижды удостоен звания Героя Социалистического Труда…
В апреле 1956 г. в составе правительственной делегации Курчатов посетил Великобританию. Поездка была очень напряженной, так как ему не раз пришлось выступать с докладами по проблемам атомной энергетики и управляемых термоядерных реакций, и он очень вымотался. Вскоре после возвращения Борода слег с инсультом. Он долго и тяжело болел, но во время болезни постоянно пытался включаться в работу, а через четыре месяца, как он говорил, «с клюкой», уже работал в полную силу. Его влекли Воронежская атомная электростанция, атомный ледокол, подводные лодки. В Институте атомной энергии был создан реактор МР для решения материаловедческих вопросов энергетики, началось энергичное создание экспериментальных реакторов во многих регионах страны и за рубежом.
Но больше всего занимала Курчатова в это время многогранная и сложнейшая работа по получению регулируемой термоядерной реакции. По мнению ученого, термояд (как он его окрестил), представлялся ему работой, должен был обеспечить счастье человечества, создать для людей «неограниченную энергобазу». Напряженная работа не прошла даром – второй инсульт и опять невозможность заниматься любимым делом. Тем временем в Институте атомной энергии начинались новые направления исследований. Борода предложил сделать импульсный испытательный реактор и после обсуждения конструкции рекомендовал назвать его «Доуд-3». Когда его спросили, что значит это название, ученый ответил: «Значит то, что реактор нужно сделать до третьего удара» (инсульта).
