Елена Толстая - Ключи счастья. Алексей Толстой и литературный Петербург
324
Толстой Мстислав Николаевич (Стива, 1880–1949) в 1916 г. стал вице-губернатором Петербурга, заведовал снабжением. В эмиграции женился вторично, имел ферму на юге Франции, возле Монтобана. Помогал Сопротивлению.
325
Очевидно, новая домоправительница, взятая вместо Людмилы.
326
Николай Валерьянович Баршев (1888–1938) — прозаик, драматург. Дворянин, сын полковника царской армии. По образованию инженер, работал в Министерстве путей сообщения и на железной дороге. Входил в группу «Содружество» вместе с Б. Лавреневым, Вс. Рождественским, М. Козаковым, А. Чапыгиным и др. Автор нескольких пьес и двух книг рассказов. Писал также об истории техники. Репрессирован в 1937 г. Сослан на Колыму. Умер в Хабаровске.
327
Кронверкская улица, дом 23/59. Вначале квартира Крандиевской была в парадном подъезде с Кронверкской улицы, после войны ей дали другую в том же доме — со двора, с черного хода и без лифта, № 104а.
328
Всесоюзное общество культурных связей с заграницей, Народный комиссариат иностранных дел.
329
Видимо, в этом же духе он характеризовал свои отношения с Крандиевской и в высказываниях, обращенных к посторонним лицам, судя по оценкам ее роли и личности, идущим со стороны новой жены.
330
Гаяна была вывезена Толстым из Парижа в 1935 г. с согласия матери, тогда уже монахини. Как многие дети эмигрантов, она питала коммунистические иллюзии. Толстые поселили ее у себя, она поступила на работу на Путиловский завод, затем перешла на макаронную фабрику (где ей отрезало палец) и готовилась в вуз. Из-за семейного кризиса Гаяне уделяли мало внимания. Видимо, в этот момент отчаяния, сумасшедшего веселья и неизвестности Толстой проецировал свои чувства на Гаяну, надавал ей обещаний, и она временно отошла от своего жениха, который ее ревновал. Но вскоре выяснилось, что Толстой женится на Людмиле, Гаяна вышла замуж за своего жениха Г. Мелиа (которого знала по Парижу и который в это время приехал учиться в Россию) и переехала в Москву. В 1936 г. она умерла, якобы от тифа, но более вероятно, что от неудачного подпольного аборта (в 1936 г. аборты были запрещены); см.: http:/www. meremarie. com/110.htm.
331
Ю. И. Уйбо, бонна, которая жила в семье Толстых с 1917 г., была с ними в эмиграции и фактически превратилась в члена семьи.
332
Уэллс приезжал в Ленинград и посетил дом Толстого летом 1933 г., для него в Детском устроили званый обед, он же, вместо того чтобы общаться с советскими писателями, проговорил весь вечер с А. Р. Крандиевской. См.: «Из Павловска была выписана оранжерейная клубника, в гостинице „Астория“ к приему Уэллса была „забронирована“ форель, куплены дорогие вина и коньяки. Когда в переднюю вошел Уэллс с переводчиком, толпа приглашенных на прием уже окружала его плотным кольцом. <…> Уэллс оказался маленьким лысым человечком, похожим на провинциального часовщика, а переводчик — высоким блондином с тонкими чертами одухотворенного лица. Разумеется, я их немедленно перепутал в воображении и огорчился, когда тот, кого я „наметил“ в Уэллсы, оказался переводчиком.
Предполагалось, что Уэллс пройдет через столовую в гостиную, где будут светские разговоры, потом будет обед, и после чая можно будет поговорить о чем-нибудь серьезном. Прославленный фантаст спутал все карты. Войдя в столовую, он посмотрел на часы, сел за стол и заговорил о политике. Он сказал: „Я был здесь двенадцать лет тому назад. Изменения грандиозные. Поражает размах строительства. Но — полное отсутствие свободы личности“. Во время обеда Уэллс подарил отцу экземпляр „Борьбы миров“ с надписью, а отец ему соответственно — первую часть „Петра“.
После обеда меня позвали играть. Я помню, что очень плохо играл Шопена. Уэллс снисходительно улыбался. Рядом с ним сидела бабушка Крандиевская и переводчик с бумагой и вечной ручкой. Уэллс был поглощен разговором с ней, и, по-видимому, никого не замечал. Прощаясь вечером, Уэллс сказал маме: „Больше всего мне было интересно говорить с вашей очаровательной матерью“. Конечно, после фальшивых дипломатических тостов, после полуофициальных и полуискренних признаний бабушка была для Уэллса отдушиной. <…> Ничего удивительного не было в том, что он почти весь вечер проболтал с нею, сидя на диване, в то время как остальные гости, на которых он не обращал никакого внимания, тщетно старались вступить с ним в разговор» (Толстой Д. 1995: 28–29).
333
Бернард Шоу, симпатизировавший большевизму, посетил СССР в 1931 г.
334
Впервые: Толстая Е. О лазоревых цветах, пыльных лучах и золотых ключах // Толстая 2002: 201–224.
Когда данная книга уже была написана, появилась статья И. Уваровой со сходным названием «Золотой ключик и серебряный век», суммирующая ряд работ о «Золотом ключике» (Вопросы театра. 2011. № 2).
335
Это стихотворение было увеличено до размера сонета в 1955 г. Я цитирую его в ранней версии.
336
Современная культурная традиция относит понятие «золотой ключ» к банковской сфере; к торговле автомобилями; к отельному бизнесу; к сфере коллективных игр.
337
Шутки (ит.).
338
Ашкинази (Ашкенази) Зигфрид (Иосиф) Григорьевич (1880—?) — русско-немецкий музыкальный и театральный критик. Сын одесского табачного фабриканта. Бросив коммерческое училище, стал матросом, а по окончании мореходного училища — штурманом. У Вундта в Лейпциге учился психологии и философии, сам исследовал психологию пола. Работал в России в 1907–1910 гг., затем в Мюнхене исследовал Вагнера, написал немецкую книгу о нем. В 20-х годах жил в Париже, был членом ложи «Астрея» (до 1936 г.).
339
Есть еще один возможный претекст петербургско-символистского всплеска интереса к кукольному театру — это перевод с немецкого сказки Теодора Шторма «Петрушка», появившийся в «Тропинке» (№ 17 и 18, 1907). Дети, которые в театре после представления играют с марионетками, главная из которых — Петрушка, ломают его и засыпают в кукольных ящиках и видят страшный сон. Персонажи сказки — добрый кукольный мастер-механик, дочь кукольников маленькая Лиза и злой содержатель театра — маленький черный человечек с чудовищным носом и волосами, похожими на рожки. Эта публикация, как и статья Ашкинази, как и статьи Мейерхольда 1907–1908 гг., — первые ласточки культа марионеток, который начнется с «Петрушки» Стравинского (1911) и расцветет к середине 1910-х гг. См. сетевую публикацию монографии Б. Гольденберга (Гольденберг: 4. II гл. 1).
