Владимир Ленин (Ульянов) - Полное собрание сочинений. Том 7. Сентябрь 1902 — сентябрь 1903
Когда двуличное заигрыванье и с рабочим классом и с «законной» оппозицией идет рука об руку с выступлением орды разъяренных негодяев, вроде Валя или Оболенского, – это значит, что правительство хочет развратить и раздробить те массы и те слои народа, которые оно бессильно сломить, а для облегчения своей задачи хочет отвлечь немногочисленные революционные силы на погоню за каждым из этих негодяев в отдельности. Неважно, сознают ли вообще или насколько отчетливо сознают это те или иные представители правительства. Важно то, что тактика, на которую толкает правительство весь его громадный политический опыт и полицейский инстинкт, имеет в действительности именно такое значение. Когда революционное движение проникает насквозь действительно революционные классы народа, когда оно растет кроме того не только вглубь, но и вширь, обещая вскоре стать непобедимой силой, – тогда правительству выгодно провоцировать лучшие революционные силы на охоту за дюжинными руководителями самого возмутительного насилия. Но мы не должны позволить себя спровоцировать. Мы не должны при первых же раскатах действительного народно-революционного грома терять голову и бросаться во все тяжкие, выкидывая за борт, для облегчения своего ума и своей совести, весь опыт Европы и опыт России, всякие сколько-нибудь определенные социалистические убеждения, всякие претензии на принципиально выдержанную, а не авантюристскую тактику. Одним словом, мы не должны позволить осуществиться той попытке реставрировать народовольчество и повторить все его теоретические и практические ошибки, которую предприняли и проводят все дальше и дальше соц.-революционеры. На развращение масс, на провоцирование революционеров мы должны отвечать не «программой», открывающей настежь двери для самых вредных старых ошибок и новых шатаний мысли, не тактикой, усиливающей ту оторванность революционеров от масс, которая является главным источником нашей слабости, нашей неспособности начать решительную борьбу сейчас же. Мы должны отвечать упрочением связи между революционерами и народом, а создание такой связи не может быть осуществлено в наше время ничем иным кроме развития и упрочения социал-демократического рабочего движения. Только рабочее движение поднимает действительно революционный и передовой класс, которому нечего терять от краха современных политических и социальных порядков, – класс, который является последним и неизбежным продуктом этих порядков, класс, который один только представляет из себя безусловного и непримиримого врага этих порядков. Только опираясь на теорию революционного марксизма, на опыт международной социал-демократии, можем мы слить наше революционное движение с рабочим движением, создать непобедимое социал-демократическое движение. Только от имени ставшей на деле рабочею партии можем мы, не теряя верности своим убеждениям, звать к революционной работе все прогрессивные элементы страны, звать к поддержке социализма всех трудящихся, всех страждущих и обремененных.
Написано в конце ноября 1902 г.
Впервые напечатано в 1939 г. в журнале «Пролетарская Революция» № 1
Печатается по рукописи
Новые события и старые вопросы
По-видимому, непродолжительное «затишье», которое отличало последние полгода или три четверти года нашего революционного движения – по сравнению с предшествующим быстрым и бурным развитием его – начинает приходить к концу. Как ни кратко было это «затишье», как ни очевидно было для всякого внимательного и сведущего наблюдателя, что отсутствие (на такое небольшое время) открытых проявлений массового возмущения рабочих не означает нисколько прекращения роста этого возмущения и вглубь и вширь, тем не менее среди нашей интеллигенции, настроенной революционно, но не имеющей зачастую ни прочной связи с рабочим классом, ни крепких устоев определенных социалистических убеждений, стали раздаваться многочисленные голоса уныния и неверия в массовое рабочее движение, с одной стороны, а с другой – голоса в пользу повторения старой тактики отдельных политических убийств как необходимого и обязательного в настоящее время приема политической борьбы. За те несколько месяцев, которые прошли со времени демонстраций прошлогоднего сезона, у нас успела уже образоваться «партия» «соц.-революционеров», громко заговорившая об обескураживающем впечатлении демонстраций, о том, что «народ, увы, еще не скоро», что о вооружении масс легко, конечно, говорить и писать, а теперь надо взяться за «индивидуальный отпор», не отговариваясь от настоятельной необходимости единоличного террора избитыми ссылками все на ту же, одну и ту же (скучную и «неинтересную» для интеллигента, свободного от «догматической» веры в рабочее движение!) задачу агитации среди масс пролетариата и организации массового натиска.
Но вот вспыхивает в Ростове-на-Дону одна из самых обыкновенных и «будничных», на первый взгляд, стачек{26} и приводит к событиям, которые показывают воочию всю нелепость и весь вред предпринятой соц.-революционерами попытки реставрировать народовольчество со всеми его теоретическими и тактическими ошибками. Охватив многие тысячи рабочих, стачка, начатая из-за требований чисто экономического характера, быстро вырастает в политическое событие, несмотря на крайне недостаточное участие в ней организованных революционных сил. Толпы народа, доходившие, по свидетельству некоторых участников, до 20–30 тыс. чел., устраивают поражающие своей серьезностью и организованностью политические собрания, на которых читаются и комментируются с жадностью соц.-демократические прокламации, говорятся политические речи, разъясняются самым случайным и неподготовленным представителям трудящегося народа азбучные истины социализма и политической борьбы, преподаются практические и «предметные» уроки обращения с солдатами и обращения к солдатам. Администрация и полиция теряют голову (может быть, отчасти вследствие ненадежности войска?) и оказываются не в силах помешать устройству в течение нескольких дней невиданных на Руси массовых политических сходок под открытым небом. И когда, наконец, пускается в ход военная сила, толпа оказывает ей отчаянный отпор, и убийство товарища служит поводом для политической демонстрации на другой день над его трупом… Впрочем, соц.рев. дело представляется, вероятно, в ином свете, и, с их точки зрения, было бы, должно быть, «целесообразнее», если бы шестеро убитых в Ростове товарищей отдали свою жизнь на покушения против тех или иных полицейских извергов?
